В
ладошке Божией
Зависть, тщеславие и
жадность — три составляющих предательство.
Уже много лет мое
рабочее место — письменный стол, а в руке я привычно
держу перо. И все равно, сквозь пелену лет всплывает,
как я работал на заводе станочником, как ни с чем не
сравнимый запах молочной охлаждающей жидкости сливался с
цветом сиренево-лиловатой стружки из-под резца. Только
теперь сознаешь, что ни за какое золото мира не купить
той радости, когда я держал в руке еще теплую,
сработанную мной немудреную деталь. И проступала вера
твоей нужности людям, и светлело за немытым окном цеха.
Переезжали на другую
квартиру. Сколько же ненужного барахла обнаружилось во
время переезда! Старые, испорченные, никуда не годные
вещи и тряпки, посуда, книги… И все это годами хранится
и умножается в стойкой обывательской надежде на грядущую
пригодность. «У гроба карманов нет», — говорят монахи.
Накопительство — грех, в котором мы редко исповедуемся,
не зная границы между необходимостью и излишеством.
Что бы я делал без
батюшки! Приходишь на работу в понедельник разбитый и
раздраженный, будто всю ночь камни таскал. Не мил мне
свет в редакционном окошке. «Батюшка, помолись, — ною в
телефонную трубку, — сил никаких нету!» «Это у тебя
потому, что все духовным занимаешься много. Ты в
храме-то был вчера?» И все встало на свои места.
Усталость прошла, но совесть знобит: церковь-то я
стороной прошел: думал — натрудился на ниве духовной за
неделю, будет с меня. А про главную нашу работу — в
церкви молиться, душу спасать, забыл.
Вы обратили внимание,
сколько в стране курящих врачей? Они нас лечат,
выписывают лекарства, пекутся о нашем здоровье… Врачу,
исцелися сам!
Моей маме-блокаднице 85
лет. В канун праздника 23 февраля в подъезде
собственного дома ее ограбил молодой подонок. Он рвал из
слабых старущечьих рук сумку, а она кричала ему в лицо:
«Возьми, сколько тебе надо, у меня здесь только на
хлеб». Его добычей стало немного кошачьего корма, два
разовых пакетика кофе и 50 рублей денег. Потом я
смазывал мамины синяки на сморщенной коже плеча; она уже
отплакала свою обиду и унижение. А я подумал: «Это не у
моей престарелой мамы вырвали сумку — это у России
украли совесть».
Никак не могу взять в
толк, почему на Никольском монастырском кладбище
Александро-Невской лавры в последнее время стали
хоронить известных, на не имеющих к Православию ничего
общего людей. Один из недавно почивших и похороненный
там на видном месте относился к нашей вере так, цитирую:
«Православие — самая агрессивная религия в мире, открыто
пропагандирующая нищету». Это с его легкой руки в
Санкт-Петербурге стали проходить всемирные сборища
сектантов всех мастей, это по его приказу были выделены
участки земли для постройки их центров, которые раковыми
метастазами расползлись по городу, чтобы грызть душу
народа...
Почему американский
доллар упорно называют в России «условной единицей»?
Ведь не шатающийся, как пьяный, «безусловный» рубль
правит страной, а этот зеленый, надутый награбленным
богатством всего мира денежный знак с масонской
символикой на банкноте.
Вспомнилась история.
Пожилая пара решила изъять свои валютные накопления из
банка. После выдачи валюты обнаружилось, что одна
стодолларовая купюра оказалась фальшивой. Была затеяна
судебная тяжба, длившаяся несколько лет. На одном из
заседаний у пострадавшего не выдержало сердце, и он
умер. Какова будет его посмертная участь, если Господь
сказал: «В чем застану, в том и сужу»?..
Мне было четыре с
половиной года, и я уже помнил себя. Мы жили на Арбате,
в Крестовоздвиженском переулке, и совсем рядом
незыблемой громадой стоял Кремль. В детскую память
врезался этот хмурый мартовский день, когда мимо дома в
грузовиках везли и везли огромные траурные венки. Но
сильнее всего я запомнил свой собственный горестный плач
и слезы, даже вой, вокруг. Уже повзрослев, я узнал, что
во время похорон вождя из-за плохой организации были
задавлены в толпе сотни людей. «Не сотвори себе кумира…»
В Троице-Сергиеву Лавру
ехал неохотно: было холодно и долго. И к раке
преподобного приложился, как положено. Стоял на молебне,
и вдруг волна неизреченной любви обняла меня и потянула
ввысь. И я прозрел: «Преподобный отче Сергие, моли Бога
о нас!»
Мне всего шестой
десяток, и я еще совсем не старый человек. Но болячки
уже одолевают меня, не давая полноценно работать…
Вспомнил, как однажды встретил утро в келье архимандрита
Пантелеимона(Борисенко +1995) в Печорах. С каким трудом
поднимался он со своего одра, чтобы служить в монастыре
череду! Он еле держался на ногах и явно хворал.
— Батюшка, как же ты
будешь литургисать целую седмицу? — пожалел его я.
— Ничего, Александр,
разойдусь, с Божией помощью.
И правда, в храме его
было не узнать: лицо преображалось, голос крепчал и
никогда не случалось приступов астмы, от которой он
вскоре умер. Но не припомню, чтобы батюшка жаловался на
нездоровье. А сказать я хочу вот о чем: многим дорогим
священникам нашим далеко за семьдесят, их мирские
сверстники давно на пенсии отдыхают, а наши батюшки
служат, исповедают, спасают. Давайте их беречь.
Диакон Андрей Кураев на
Конгрессе православной прессы рассказал случай.. Одному
батюшке владыка поручил написать антисектантскую книгу.
Когда работа была почти закончена, все наработки книги
из компьютера исчезли, и восстановить их оказалось
невозможно.
— Я не смогу выполнить
послушание вовремя: компьютер стер всю информацию, —
расстроенно доложил священник.
—Ну, пойдем, посмотрим
на твою технику, — ответил митрополит и, войдя в
комнату, начал молиться. И книга восстала из небытия на
дисплее компьютера.
… А вокруг все твердят о
профессионализме. И редко кто — о молитве.
Раздражительность далеко
не всегда есть результат духовной брани, часто у нее
органические корни. Другое дело — умение сдержаться, не
обидеть других по твоей физической немощи. А это уже
зависит от владения духовным мечом.
Сейчас происходит много
шума вокруг так называемых «карточек потребителя»,
штрих-кода и индивидуального идентификационного номера.
Профессор МДА А.И.Осипов с болью поделился случаем на
Украине. На исповеди иеромонаху женщина призналась, что
она получила «карточку».
— Отлучаю тебя от
Причастия, ибо ты отпала от жизни вечной, — присудил
монах.
Не пережив потрясения,
мать двоих детей по приходе домой повесилась. «Кем мы
можем назвать этого иеромонаха?
—Убийцей!» — заключил
профессор. Духоносные старцы вообще советовали все
делать «с пожданием», не рубить сплеча.
Когда в возрасте за
сорок лет я крестился и стал посещать церковь,
атеистическая шелуха скоро облетела с души: она
держалась только на лжи. Поэтому я не воспринимаю
разговоров ровесников: «Нас воспитала советская власть,
нам поздно переделываться». Это оправдание духовной
лени, безвольное желание блуждать в потемках.
Дорога на гору Искушений
усеяна острыми камнями. Как же трудно идти по этой
дороге… А недавно узнал о строительстве подъемника,
ведущего на гору Искушений, где палестинцы собираются
открыть ресторан…
Получил письмо от
батюшки, который по послушанию год иконописал на Святой
Земле: «…Поставили диагноз — катаракта обоих глаз.
Милость Божия, что я многое успел сделать для Горнего
монастыря за прошедший год, а еще большего не успел. Но
на все воля Божия. Матушка игумения осталась благодарна,
а я счастлив, что был полезен Церкви, может, последний
раз. Теперь требуется серьезная операция. Молитвенно
готовлю себя к этому испытанию». Должен сказать, что
батюшка не просто болен — он инвалид по многим
заболеваниям. И вот новая беда — иконописцу остаться
слепым! Каким же мужеством духа и любовью к Богу надо
обладать, чтобы так смиренно принимать все невзгоды!
Операцию батюшке сделали. Выздоравливай, дорогой отче,
очень прошу, выздоравливай — нас ради!
—Что же мне теперь
делать, батюшка?
— А ты у меня
благословение спрашивал? Не знаю, что тебе делать.
Ладно, помолюсь, помолюсь, ослушник, — мягчеет духовник
о.Иоанн. И серьезная промашка с Божией помощью
исправляется. |