В ладошке Божией

Шесть лет вытаскивал я из себя обиду на священника, который нарушил тайну исповеди. Но Бог помог — и я простил. И сумел — по совету мудрого батюшки — попросить у него прощения за искушение. Но с тех пор зарубил на носу: «Мысли твои открывай не всем, но только отцу твоему духовному».

Приметы времени: водитель трамвая делает объявление: «Братья и сестры! Следующая остановка — Троице-Сергиева пустынь. Христос Воскресе!»

 Сломалась машина. И если водить ее я худо-бедно научился, то уразуметь, что находится в ее нутре, было для меня непостижимой задачей. А ехать надо было срочно. Тогда – взмолился я, как умел, Спасителю, Божией Матери и даже великомученику Пантелеимону — помогите. И побежал на станцию техобслуживания. Мастер идти к машине отказался, но водитель, приехавший на ремонт, рассказал, как он одолел подобную неисправность. Через пять минут мой «железный конь» уже урчал мотором. Совпадение? Любой из нас может рассказать множество историй наподобие этой.

 Часто бывает так, что человек мучается не от сознания содеянных грехов, а от невозможности совершить конкретный «любимый» грех. И после падения он испытывает чувство огромного облегчения. Но все объясняется в Православии просто: добившись своего, бес на время отходит, чтобы затем подступить с новой силой.

 Пост нам, новоначальным, особенно полезен. Приползает, к примеру, помысел ко греху, а уже знаешь, что в пост особенно нельзя грешить, и не отвергаешь по немощи грех совсем, а как бы отталкиваешь его — погоди… Но проходит пост, а желание греха куда-то испарилось — Господь уберег.

 Большое подспорье еще — среды и пятницы: как-то стережешься.

 Грубо нарушил дисциплину сотрудник редакции. «Батюшка, накажите его, чтобы неповадно было так поступать», — исчерпав словарный запас, попросил я о. Иоанна. «Пусть он положит три поклона перед иконами», — порешил духовник. «Триста, батюшка, триста! — воскликнул я, не веря своим ушам. «Нет, три», — повторил духовник. Удивительно, но епитимья батюшки подействовала на нарушителя сильнее, чем все мои воспитательные меры, вместе взятые.

 Странное дело: дома мучаюсь и долго не могу заснуть, а в монастыре едва донесешь голову до подушки, уже проваливаешься в сон. И просыпаешься, несмотря на ранний звонок колокольчика, непривычно отдохнувшим, как это бывало только в детстве.

 Уже много лет живут в моем доме две кошки, Мартюня и ее сын Малыш. Знаем мы о них, кажется, все — характеры, привычки, вкусы. Но вот что удивительно: как только я начинаю читать молитвенное правило, Мартюня сразу устраивается где-нибудь под лампадкой с иконами и внимательно слушает. Видно, что ей это нравится. Малыш — полная противоположность ей — совершенно равнодушен к вере. Как-то я поделился наблюдениями с батюшкой.

— Молод еще твой Малыш, — пошутил священник. С тех пор я думаю: «А, может быть, это вовсе не шутка?»…

 Будучи на острове, очень хотелось записать на диктофон назидание о. Николая Гурьянова. Когда подошла моя очередь, старец бросил взгляд на диктофон в руке, но возражать не стал. Выслушав ответы, я отошел в сторону, чтобы прослушать диктофонную запись. Но по ошибке нажал не на ту кнопку и запись стер. Не сразу до меня дошло, почему так получилось.

Маленький тюремный храм сщмч. Вениамина Петроградского, где рука сама поднимается для крестного знамения…

— Хвалят тебя или ругают, «будь мертвый», — учит батюшка. Получается худо.

Архимандрит Амвросий (Юрасов) подарил свою книгу «О вере и спасении» с надписью: «Дорогой Александр! Живите тихо: Бог любит тишину». Не в бровь, а в глаз. Чего-чего, а шума в моей жизни предостаточно.

И еще одна, очень дорогая для меня надпись-напутствие в книге «Церковные расколы в русской церкви 20-30-х годов»: «Дорогому Александру Григорьевичу от автора. Берегись разделений. Крепко держись Православия. Иоанн, Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский. 26.4.94».