Сундучок воспоминаний

СЕРДЦЕ ИЩЕТ ГЛУПЫХ ЗЕМНЫХ ПРИМЕТ

Единственный раз в жизни я испытал настоящий страх — страх смерти, хотя и мгновенной, однако невероятно пугающей из-за невозможности помочь себе спастись. Что ни говори, а инстинкт самосохранения вдруг прорезается в тебе, и ты начинаешь вытворять невероятные глупости.
Мы летели с женой на огромном современном советском самолёте. Место моё оказалось у окна, да не просто с видом на необозримое воздушное пространство, а рядом с гигантским крылом, под которым крепился внушительный реактивный двигатель. Лёта было немного — часа два с половиной, и я неотступно глядел прикованными к двигателю глазами, хорошо ли он прикреплён к телу самолётного крыла. Вообще-то страх высоты во мне есть, но в полёте ты совершенно не чувствуешь, что под тобой бездонных 11 000 метров пустоты. Да и взгляд в иллюминатор даёт не много впечатлений: облака под тобой кажутся ватной землёй, а синь неба с ярким солнцем действуют на нервы успокоительно.
И вдруг я заметил, что из сопла «моего» двигателя стало вырываться пламя. Самолёт вздрогнул, но продолжал полёт, только ознобная дрожь пробежала по его алюминиевому телу. Потом замигал свет, а голос невидимой стюардессы успокоительно сообщил, что самолёт попал в воздушную яму. Но пламя из сопла не утихало. Его видели уже все пассажиры нашего набитого до отказа салона. Что случилось? Обагряя мглу, пламя побежало по крылу. Смерть… Неужто смерть, — её лучи? Дай скорей мне руку. И молчи. Нет, я не готов. Я жить хочу. Страшно? Ты молчишь, и я молчу. Будь я лётчиком, я б спас машину волею своей несокрушимой. А сейчас над небылью повисли. Вот она оскалом светит волчьим. Да неужто правда? Зубы стисни. Если время сгинуть — сгинем молча. Может быть, силён молчаньем нашим, лётчик пламя бурое собьёт! Лев Ошанин, +1996
Мужчина спортивного вида вдруг сорвался со своего места и с криком: «Хана! Конец!» стал бегать меж кресел, пытаясь найти аварийный выход — куда? Другой пассажир сильно ударил его по щеке, заставив сесть на место: «Да умри ты хоть как мужчина!». Паника, конечно, была, но она ещё не выражалась действием. Но уже заплакали дети, пассажиры пытались вызнать у экипажа, что происходит. Наконец появилась стюардесса и сообщила, что выход из строя одного двигателя не помешает экипажу сесть на ближайшем аэродроме. Но кто-то уже начал натягивать безполезный спасательный жилет и даже надувать его, мешая другим. Кто-то пронзительным голосом требовал командира, а кто-то умолял открыть лючок с кислородной маской, хотя разгерметизации салона не наблюдалось.
«Просьба к пассажирам обязательно пристегнуть ремни и при посадке наклонить голову!» — сказал в динамик неземной голос, хотя вряд ли при падении на землю с десятикилометровой высоты это бы кому-нибудь помогло.
Сработала автоматическая система тушения двигателя, и через мгновение он перестал изрыгать пламя, а ещё через два — послышалась его шумная, но спасительная, даже приятная на слух работа.
Мы благополучно приземлились, пилоты ювелирно посадили тяжёлую машину; счастливые, высыхая от пота, мы посидели в здании небольшого аэровокзала и через пару часов вновь поднялись в воздух. Правда, часть пассажиров лететь отказалась, решив, что поездом — по земле — будет спокойнее.
Само происшествие длилось недолго, но чётки в руке стали влажными и кончики пальцев подрагивали. Других последствий не было, и я ещё много раз забирался в брюхо самых разных самолётов, чтобы всего через несколько часов оказаться, к примеру, на берегу Эгейского моря.
Но бывают случаи куда пострашнее нашего.
7 сентября 2010 года самолёт Ту-154 совершил жёсткую посадку на заброшенную полосу аэродрома, не приспособленную для посадки тяжёлых воздушных судов. «После вылета из аэропорта “Полярный” в Якутии на высоте 10 600 метров на борту самолёта отказала система электропитания, навигации и связи, а топливо перестало поступать в расходный бак. Лётчикам пришлось срочно искать место аварийной посадки. И здесь на глаза попадается полоса заброшенного аэродрома, но слишком короткая. Однако выбора уже нет. После двух заходов самолёт пошёл на посадку — несмотря на неработающие закрылки, позволяющие маневрировать и снижать скорость. Пассажиров перевели в головную часть машины, и самолёт стал садиться на полосу в 1300 метров, хотя ему требовалось как минимум 2000. Тем не менее, продравшись через лес, ломая стволы деревьев, лайнер выкатился всего на 160 метров дальше полосы и увяз в земле. Бортпроводницы тут же начали эвакуацию пассажиров.
В Ухте Руслан Шумаков, один из спасшихся пассажиров — а их было 70 — рассказывал журналистам: “Лётчикам особое спасибо, молодцы! Ведь на деревья практически сели, без приборов, наугад шёл. Нам лишь сказали пристегнуться и голову вниз опустить, мы уже конца ждали. Видели, как самолёт на Гудзон садился? Наше приземление было куда страшнее — деревья крылом сносили. Когда приехала “скорая” и пожарная служба, они очень удивились, что все целы и невредимы остались”. О своей посадке сами пилоты говорят: чудо! Но чудо чудом, а мастерство пилотов у всех на виду. Президент Дмитрий Медведев за мужество и героизм, проявленные при исполнении служебного долга в экстремальных условиях, присвоил звание Героя Российской Федерации пилотам пассажирского Ту-154 — командиру экипажа Евгению Новосёлову и второму пилоту Андрею Ламанову.

СЕЛ САМОЛЁТ
Сел самолёт! Вы понимаете? В снежный буран, на бетонный лёд. Зря вы, невесты, контроль донимаете. Сел самолёт, сел самолёт! Может, этого и не случилось бы, просто — продлилась бы цепь катастроф. Может быть, площадь от слёз всполошилась бы и задохнулась от дыма костров? Нет! Объявлений трагичных не будет, можно смеяться, петь и плясать. В чём там загвоздка, скажите, люди? Кто и кого был должен спасать?
Нет терроризма, нет злодеяний. Виноват в опоздании сам пилот.
Лёгкий, как бабочка в одеяле, сел самолёт, сел самолёт!
Олег Юрков, р. 1935, СПб.

Но это, слава Богу, счастливый случай. Другие происшествия бывают пострашнее. 6 августа 1997 года южнокорейский Боинг-747 с 23 членами экипажа и 231 пассажиром на борту должен был приземлиться в условиях сильного дождя и тумана на острове Гуам в 1.30 ночи. Незадолго до ожидавшейся посадки связь с судном внезапно прервалась: самолёт врезался в холм и упал примерно в 5 км от аэропорта в джунгли. Сразу произошла серия взрывов и начался пожар. Самолёт начал гореть, но, несмотря на это, некоторым людям самостоятельно удалось покинуть место трагедии. Одна из выживших стюардесс рассказала спасателям, что после захода на посадку самолёт стало страшно трясти, и он потерял управление.
А вот рассказ одного чудом оставшегося в живых пассажира: «Перед посадкой в самолёт в Сеуле представитель авиакомпании поменял мне билет второго класса на последний билет первого. Я остался очень доволен и позвонил жене, которая встретит меня в аэропорту в Гуаме.

        НЕВЕДЕНЬЕ
Суперлайнер по курсу летел,
И в салоне кто тихо храпел,
Кто разгадывал глупый кроссворд,
Кто-то пил понапрасну лекарство…
Ведь не ведали люди, что борт
В двух часах от Небесного Царства.
Николай Зиновьев, Краснодар

Когда самолёт заходил на посадку, я посмотрел в иллюминатор и удивился, что так необычно темно — не видно даже знакомых огней острова и освещения посадочной полосы. Я услышал, как «Боинг» выпустил шасси. Но вдруг всё заглушил страшный шум: наш лайнер сел на “брюхо”. Самолёт безпорядочно задёргался, пассажиры вцепились в подлокотники и стали кричать: “Что происходит?” — но в следующий миг я обнаружил, что лежу на земле, пристёгнутый к креслу.
Самолёт распался на пять частей, их разбросало по джунглям. Повсюду лежали тела, раздавались взрывы, раздавались стоны и вопли. Рядом со мной лежала девочка, у которой с затылка свисал скальп. Лил сильный дождь. У меня невыносимо болели ноги, пошевелиться было невозможно. Одного старика вытащили из обломков без ног. Другие получили сильные ожоги и через несколько недель умерли в страшных муках. Потом выяснилось, что самая частая травма — перелом конечностей. Господи, если захочешь взять, то не бери частями: раз у меня забираешь мать — всю забирай с костями! Ты ведь любого страшней огня, так забирай помногу: лучше возьми у меня — меня всю, — не дитя, не ногу! Или весь мир у меня возьми — с розами и цикутой, — или со всеми оставь детьми. Слышишь, не перепутай!.. Инна Кабыш
Примерно через час я услышал голоса спасателей, а пламя уже подбиралось к моему креслу. “Есть тут кто живой?” — “Есть, — отозвался я. — Помогите!” Откликнулись и другие пассажиры. В половине шестого утра я оказался в отделении интенсивной терапии. Жена узнала о том, что я жив, только через девять часов после падения самолёта». Той ночью погибли 227 пассажиров и членов экипажа. В живых осталось, по разным данным, от 20 до 37 человек.
РАССКАЗ СТЮАРДЕССЫ
Мне рассказывала это стюардесса, красивая соседка по квартире, едва вернувшись с аэродрома и даже шляпки с головы не сняв. — Он шёл на высоте семь тысяч метров, огромный, современный, реактивный, не раз пересекавший континенты и бравший Атлантический прыжком. Но вдруг на высоте семь тысяч метров встал свечкою, затем перевернулся и, словно камень, ринулся к земле. У пультов управленья — вся команда!.. Какие безпримерные ребята: их мужество на миг не покидало, но отказали начисто рули! Я не могу представить, что там было, — ведь это же была моя команда!.. Четыре с половиною минуты они кометой падали к земле. Радист не отходил от аппарата, скупые строчки посвятил он людям, до самого последнего мгновенья он думал, думал только о других. Он передал: «Команда вся в кабине… Но есть ошибка, видимо, в расчётах… Стоп-парашют не годен… Горизонты не действуют… Проще…» Зевок разрыва там где-то, за предгорьями Урала, я не могу забыть до сей поры. — Заплакала негромко стюардесса, закусывая губы, рвя перчатки.
…А я стоял как будто оглушён. Мы, люди скоростей и расстояний, прославим тех, кому вверяем жизни. И если где-то смерть в пути нас настигает, пусть мужество и нас не покидает, как не покинуло оно радиста, что в смертный миг подумал о других. Валерий Дементьев.
1 июня 2001 года над Атлантикой потерпел крушение самолёт Airbus A330-200, летевший из Рио-де-Жанейро в Париж с 216 пассажирами и 12 членами экипажа. Как бывает всегда, несколько человек опоздали на рейс и чудесным образом спаслись. У одного пассажира оказался просроченным паспорт, и на борт лайнера его не пустили. Огорчённый, он вернулся домой и лёг спать…

        СЛУЧАЙ
Случай — это в пути западня
или сдвиг в измеренье иное?
Самолёт улетел без меня,
возросло тяготенье земное.

Отменяются вдруг чудеса,
голубой океан под запретом.
Самолёт распахнул небеса,
я остался с безкрылым билетом.

Завтра снова в метро толкотня.
Опровергнуты дальние страны.
Самолёт улетел без меня,
распаковываю чемоданы.

Но пока он летит, самолёт,
неизвестно, что хуже, что лучше:
знает Бог, через час, через год
назову ли случайностью случай?
Кирилл Ковальджи, +2003

Однако самая невероятная история случилась с итальянцами-пенсионерами Иоханной и Куртом Ганталер. Они опоздали на злополучный рейс, которым должны были возвращаться домой, вылетели следующим бортом из Рио в Мюнхен, откуда решили добираться домой в Италию на машине. Но на шоссе их автомобиль выскочил на встречную полосу и столкнулся с грузовиком. Женщина скончалась на месте, а муж в тяжёлом состоянии оказался в больнице. «Не две ли малые птицы продаются за ассарий? И ни одна из них не упадёт на землю без воли Отца вашего. У вас же и волосы на голове все сочтены» (Мф. 10, 29—30).
Схимонахиня Нила (Новикова, +1999). Прибыла как-то к матушке монахиня из Сибири. Когда она летела, были неполадки в двигателе. Матушка сказала ей: «Больше в самолётах не летайте, ненадёжно это сейчас, а дальше ещё опаснее будет. Лучше поездом».
http://www.zaistinu.ru/old/proroch/russia/nila.shtml

               СУДЬБА
Кто обманом, злом, кто честным трудом
Полагает жить, отведя беду.
Но случится час — и сгорит твой дом,
И повалит смерч дерева в саду.
И своей судьбы ни один народ
Не предрёк ещё, да и как предречь:
Мировых стихий самовластный ход
В недоступной нам вышине течёт.
И когда к рассудку доверья нет,
У пучины гибельной на краю
Сердце ищет глупых земных примет
И по ним читает судьбу свою.
Светлана Сырнёва, р.1957