Сундучок воспоминаний

БОЛЬЮ ЗА ЧЕСТНЫЕ СТРОКИ ПЛАТИЛ

Странное получил я письмо от давней читательницы газеты.
«Дорогой товарищ главный редактор!
У меня есть знакомая, она говорит, что вы — плохой редактор: вы как-то в своих “былинках” написали, что поссорились с дочкой. Я не считаю это грехом, даже наоборот: многие люди “закрываются”, ничего о себе не говорят, а другим косточки перемывают. Вот это, действительно, некрасиво…»
Как-то на выставке подошла ко мне женщина с вопросом: «Александр Григорьевич, читаю ваши книги и мне становится за вас стыдно — разве можно в таком возрасте быть таким откровенным?!» — «А в каком возрасте уже можно?..» — вопросом на вопрос ответил я.
И вправду, в наше чреватое неприятностями время, когда не знаешь, откуда свалится беда, лишнее о себе говорить ни к чему. Но я всё чаще вспоминаю 50—60-е годы, сравниваю их с нынешними и прихожу к выводу, что тогда люди были и честнее, и чище, и искреннее, и добрее. И на помощь всегда приходили, и решёток на окнах не было, не говоря уже о стальных девятислойных входных дверях в квартиру. Можно было запросто прийти к соседу за советом в трудном деле и узнать, как бы он поступил в подобном случае — в полной уверенности, что он не разнесёт по округе ставшее ему известным. Тем добрым временем и я взращён.

        ДОВЕРЧИВЫЙ
Я всем верю — и женщинам, и мужчинам,
и младенцам, и лошадям.
Некоторые меня обманывают,
но я всем верю.
«Быть может, я неумён?» —
спрашиваю я у женщин,
и они опускают глаза.
«Наверное, я недотёпа?» —
спрашиваю я у мужчин,
и они отворачиваются.
«Неужели я глупец?» —
спрашиваю я у младенцев,
и они начинают плакать.
«Ну скажите же мне,
что я болван! —
кричу я лошадям. —
Чего вы хвостами-то машете?»
«Да нет, — говорят лошади, —
просто ты такой доверчивый,
и всем как-то неловко».
Геннадий Алексеев, +1987, Ленинград

А сейчас? Да, писал я в книгах о моей драме с дочерью, подробно писал, но, конечно, без лишних деталей. Разве мало в наших семьях подобных трагедий? Сколь угодно — поговорите с людьми. Вот я вам как близким людям и рассказал, а некоторые принялись судить да рядить: «Как это возможно: редактор православной газеты, а с дочерью у него нелады? Да он право-то имеет издавать газету, которая о Боге, о Церкви, о святых?.. Пусть помирится срочно, не то мы жаловаться будем». Кому жаловаться? Духовнику? Богу? Старец от ваших жалоб и так чуть не плачет.

Сварю бульон и сделаю салат —
А вдруг из Петербурга дочь приедет?
Улыбкой на любовь мою ответит,
И вроде всё опять пойдёт на лад…

Сварю бульон и сделаю салат —
Для дочери готовлю угощенье,
Не для того, кто попросил прощенья
За всё, в чём был и не был виноват…
Сварю бульон и сделаю салат…
Нина Королёва

Ну, если найдёте нового редактора, да без грехов, да который светится благодатным светом, — с радостью уступлю место. Только никто на моё место, сколько ни звал, ни за какие коврижки идти не хочет. Может, боится замараться? Или не справиться?
Если бы только главный редактор! Я и директор, и учредитель, и издатель, и распространитель, и добытчик денег(нам ведь никто рубликов на издание газет не даёт!), и кто-то ещё — уже и должности свои вылетели из головы. А делать всё равно надо — болен ли ты или случилось в семье что — должна вовремя прийти газета к читателю. Иной глянет неприязненно: что тут читать? Месяц ежечасного труда вошёл в эти восемь страничек, да какого — с потом и кровью! Я как-то отцу Иоанну пожаловался, что трудно, а он мне: «А как ты, Саша, хотел: только с потом, только с кровью!»
Без зазрения совести сказать, не пряча глаз: «Я православный!» далеко не каждый осмелится. Помните, когда собирались побить камнями блудницу, что сказал Спаситель: «Кто из вас без греха, первый брось в неё камень… Они же, услышав то и будучи обличаемы совестью, стали уходить один за другим… и остался один Иисус и женщина. Иисус сказал ей: женщина! Где твои обвинители? Никто не осудил тебя? Она отвечала: никто, Господи. Иисус сказал ей: и Я не осуждаю тебя; иди и впредь не греши» (Ин. 8, 7—11). Если нет сочувствия, не пришла любовь — лучше сдержаться и промолчать; так учит духовник. Возможно ли быть искренней в стихах? Меня читают две мои свекрови, готовые всегда поймать на слове и тут же обвинить во всех грехах. Они подскажут быстро, что не так: упряма, непочтительна, ленива, — и в строчках отыскать хотят ревниво намёк на первый, неудачный брак… И только мама, — мама всякий раз, когда стихи мои откроет, — плачет. Не надо, мама, в жизни всё иначе. А эти сказки в рифму — не про нас. Казалось бы: напишешь, как живёшь, — чего же проще? Но эффект обратный: с годами правда всё невероятней, правдоподобней и удобней — ложь. Елена Жабинковская, СПб.
Вам доверяют сокровенное. А вы сплетничаете про редактора (мне даже анекдот про меня рассказали), толком не зная ни его, ни жизни редакторской, ни семейной, только газеты почитываете иногда. Да и в них не все правильно понимаете: столько нелепых вопросов сыплется по телефону… Даже адреса нового на самом видном месте не видите: ходите по старым адресам редакции, читать не научились…

ОТКРОВЕННОСТЬ
Я откровенничал с друзьями,
Был полон мрака сеновал.
Смотря открытыми глазами
Во тьму, я душу открывал.

Но как-то вышло так с годами —
Я доверительность забыл.
Как дом аршинными гвоздями,
Себя я наглухо забил.

Лишь за бутылкою «Столичной»
В интимном дружеском кругу
Подчас вопрос сугубо личный
Легко затронуть я могу.

Вину припомню вдруг иную —
Живу, всё в глубине тая,
Ведь откровенности взрывную
И злую силу знаю я!

Захочешь… И решишь: напрасно!
(Эмаль лишь скрипнет на зубах).
Она же на земле опасна
Не менее, чем бензобак.

И всё ж, хоть в жизни съел собаку,
Сказать хочу я: не крути
И не хитри — рвани рубаху
С весёлым треском на груди!

И человечеству на милость
Вдруг сдайся: вот моя вина!
И чтобы исповедь дымилась,
Кровава и обнажена.
Евгений Винокуров, +1993

Думаете, я оправдаться перед вами хочу? Упаси Боже! Во спасение душ ваших, по благословению духовника рассказываю то, о чём вы сами-то сказать сами себе боитесь. А я для чего рассказываю? Да в надежде на то, что вы сумеете сделать из моего драматического опыта правильный вывод и уже в своей жизни избежите хотя бы некоторых ошибок. К слову, многим людям мои «былинки» помогли, и они подходили, кланялись с благодарностью. Не русская это привычка — стараться угодить всем. Мы понимаем тех, с кем на одной волне, в едином ритме, на одних высотах, ни по своей, ни по чужой вине не слыша тех, кто на других частотах. Наталья Коноплёва.
И уж если Господь через Владыку Иоанна (Снычёва, +1995) благословил издавать православную газету, а потом дал и мудрого духовника о. Иоанна Миронова, — значит, Ему, а не вам решать, кому быть редактором. Но главное, о человеке судят по делам его, а не по слухам и сплетням, — по делам, слышите? «Не судите, да не судимы будете» (Мф. 7, 1). Вам бы со своими близкими разобраться, забыть все обиды, постараться понять, простить и полюбить. А с дочкой я уж как-нибудь сам разберусь, ладно?

ОДИНОЧЕСТВО
Дочь не любит отца… Это скверно, пожалуй. В тридцать семь это горько, в шестьдесят это страшно, — не изменишь того, что прошедшим стало и из жизни не вычеркнешь день вчерашний. Поворчи-поворчи: мол, жена воспитала, мол, отбилась от рук незаметно девчонка, мол, теперь педагогов хороших мало… Не поможет. Всё поздно. Порвалось, где тонко. А ведь, помнится, мама тебе говорила: — Посиди хоть немного с дочуркой своею, поброди, побеседуй! — Всё некогда было, дел различных ты много навешал на шею.
А ведь помнится: — Сядь вместе с ней за уроки, почитай, потолкуй, на нагрузки не сетуй, перед нею сейчас все пути и дороги, помоги выбирать! — Ты не слушал советов. Ничему не внимая, молчал ты упрямо, всё казалось, что это лишь мелочь, детали, ты был слишком уж взрослым, чтоб слушаться маму, недалёким, чтоб видеть далёкие дали.
Промелькнули года. Ни жены нет, ни друга. Еле теплится жизни твоей огонёк. Что ж, ты сам виноват. Получай по заслугам. Дочь не любит отца, и отец одинок. Аркадий Чеботарёв, Нижний Новгород
А вам не приходила в голову мысль, что стихотворение написано не мной, и лишь некоторые детали совпадают в наших историях? Всю правду о нас знают лишь Бог и духовник. К ним мы и обращаемся за помощью в трудную минуту. Ещё знает и чувствует, если тебе повезёт, верная жена. Мне вот повезло.

        ЖЕНЩИНА
Как сумку, заботы свои волоча
и пряча заметную сразу тревогу,
она подставляет мне оба плеча
и вновь предлагает любую подмогу.
Зачем? Свою ношу я сам перенёс.
Но в ту же секунду душой сиротея,
я к ней прислоняюсь, как брошенный пёс,
о слабости этой ничуть не жалея.
И весь растворяясь в домашнем тепле,
как в детстве притихнув, душою немею.
И всё, что случилось со мной на земле,
одновременно случилось и с нею.
Валерий Капралов, р. 1937

Мне действительно повезло на жену — кто Леру знает, подтвердит безоговорочно. Не стану далеко ходить за примерами: если бы не её неистощимое терпение моей нервности, стремления сделать дело как можно скорее и лучше, моего нетерпения чужого мнения, упрямства — никогда бы сия книга не увидела свет, да и все предыдущие тоже. Отвечаю ли я верной жене лаской, терпением, в конце концов, мужской сдержанностью? Увы, увы! Даю ещё один повод почесать языки, кому неймётся. Люблю ли я Валерушку-Калерушку, как её батюшка Иоанн называет? А вот этого вам знать и вовсе не требуется. Одно знайте: все восемнадцать лет она бок о бок с редактором делала и продолжает делать для вас, мои дорогие, газеты, только зарплаты не получает. Бог терпеливых любит…

               ЖЕНА
Среди слов обезцененных и уменьшенных,
Слова «жена» нельзя держать,
Жена ведь не только женщина,
Не только любимая, не только мать.
С женою делишься долгие годы
Тем, что и горько, и тем, чему рад,
Слово «жена» не требует перевода
Для тех, кто уже женат.
Тем же, кто не имел семью,
Кто знал лишь слово «любимая»,
Точный слову «жена» перевод даю:
Жена — это значит необходимая!
Аркадий Чеботарёв, Нижний Новгород

† «Если кто и справедливо употребит злоречие, то правда его исполнена неправды». Прп. Ефрем Сирин