ГЛАВНАЯ           ФОТОГАЛЕРЕЯ           ГАЗЕТА"ПРАВОСЛАВНЫЙ СПб"           ГОСТЕВАЯ КНИГА

 О жизнь, нечаянная радость

«БЛАГОСЛОВЕННЫЙ ДАР ЗВЕРЕЙ И ПТИЦ»
Знаете, устал я что-то всё про людей да про людей писать: у них одни проблемы и времени для радости вовсе нет. Болезни, войны, пандемии, землятрясения, безконечные смерти, убийства и злоба… Каменные дома-тюрьмы, недостаток чистого воздуха, отравленные продукты, по-моему, плохо действуют на человеческий разум — уж слишком много глупостей наделало человечество за последние годы…
Поглядите на животных, насекомых вокруг; живут меньше человека, опасности на каждом шагу, а жизни радуются так, как «царь природы» не может; каждому мгновенью рады, только радость эту разглядеть надо, а не «повадки» изучать. Раз есть у животных мозг — значит, в них бьётся мысль, только не надо бы человеку пытаться познать поведение наших со-братьев, сравнивая со своим собственным: у животных свои законы…
Вот свежий пример, необъяснимый с точки зрения человеческой логики. Бродячие кошки объединились в стаю и спасли годовалого ребёнка. В холодные дни умные животные сбивались вместе на теле малыша, чтобы хоть как-то его согреть. Лишь благодаря их заботе мальчик не умер от голода и холода в сливной канаве.
Офицер полиции Лорена Линдгвист из небольшого аргентинского городка Посадос рано утром шла на работу. Рядом с автобусной остановкой она заметила большое скопление бродячих кошек. Женщине показалось, что на дне кроме животных есть кто-то ещё. Она решила проверить и спустилась в яму. Лорена очень удивилась, увидев годовалого малыша, на теле которого разместились восемь кошек.
Мальчик был совершенно неухожен и обезсилен. Лорена взяла ребёнка на руки, вытащила из канавы и отнесла в участок. Затем при помощи жителей района она попыталась навести справки о его родителях, но поиск не дал результата. Женщина вымыла, одела и накормила найдёныша. Затем мальчика осмотрели врачи, которые не нашли у него травм и повреждений. По мнению Лорены, именно кошки спасли ребёнка. Они согревали его холодными весенними ночами, а быть может, и приносили какую-то еду.
Отцом мальчика оказался бездомный безработный, который рассказал, что не видел ребёнка три дня, а может, и больше. Он пришёл за своим младшим сыном в больницу спустя пять дней после происшествия в сопровождении ещё пятерых детей и настаивал, чтобы ему вернули мальчика. По аргентинскому законодательству ребёнок был возвращён родителю.
Случаи спасения животными детей нередки, однако такие случаи бывают чаще с обезьянами, собаками, волками. Этот случай уникален: кошки, гуляющие сами по себе, объединились в группу для спасения ребёнка. paranormal.ucoz.ru

Благословенный дар зверей и птиц:
всего лишь быть — и этим славить Бога.
А я кладу творенье из частиц
и до сих пор не разглядел итога.

Нет, жить — дыханье слушать у лица,
кузнечиков разбрызгивать ногами…
Я думал — это мне, и до конца,
и солнце исполинскими кругами.

Так, Боже, так! Учи меня смотреть.
Ссужай мне мир по малости, по крохе —
и я кокандской гроздью буду зреть.
А Ты сорвёшь меня на самом вздохе.
Геннадий Русаков

А сейчас хотелось бы привести интересные подробности о животных и насекомых, которые живут с нами бок о бок, но всё равно остаются загадочными, а порой страшными и непонятными. Я постараюсь подобрать стихи к фотографиям из Fun.Zoo.ru, но совпадения с подписями под ними не будет: разве найдёшь, к примеру, стих о том, что у слона всего четыре зуба? Поэтому от людских дел никуда не денешься.

ЦАРИЦА-ГУСЕНИЦА
Смотри! Смотри, какая раскрасавица! — Мальчишка смотрит радостно на мать. — Царица-гусеница! Правда, нравится? Давай её кормить и охранять! И вправду, будто древняя царица, таинственным сказаниям сродни, на краснобоком яблоке в тени сияла золотая гусеница. Но женщина воскликнула: — Пустое! — И засмеялась: — Ах ты, мой сверчок! Готов везде оберегать живое. Да это же вредитель, дурачок! В четыре года надо быть мужчиной! Соображай. Ты видишь: вот сюда она вползёт, попортит сердцевину, и яблоко — хоть выброси тогда! Нет, нам с тобой такое не годится. Сейчас мы глянем, что ты за герой. — Она стряхнула с ветки гусеницу: — А ну-ка, размозжи её ногой! И мальчик, мину напуская злую и подавляя втайне тошноту, шагнул ногой на тёплую, живую, жемчужно-золотую красоту… — Вот это славно! Умница, хвалю! — И тот, стремясь покончить с добротою, вскричал со зверски поднятой ногою: — Кидай ещё! Другую раздавлю!.. Мать с древних пор на свете против зла… Но как же этой непонятно было, что сердцевину яблока спасла, а вот в мальчишке что-то ЗАГУБИЛА… (Эдуард Асадов, †2004).

ПЁС НА АВТОРЫНКЕ
Под навесом осеннего мрака, в тусклом свете сигнальных огней стережёт лимузины собака от набегов незваных гостей. Хоть не волки, но рыкает
круто, ведь пасёт не отару в степи, на прохожих кидается люто, задыхаясь в удавке цепи. Эка блажь! Но подумай, однако, мысль такая намного верней: от машин охраняет собака соблазнённых прогрессом людей, что, погрязши и в смоге, и в лени, жизнь не мыслят уже без колёс… Оттого и заходится в пене к мерседесам приставленный пёс (Владимир Жильцов).

БЕЛКА
Давно ли здесь блаженно пели птицы? Теперь кругом лишь холод пустырей, траншеи, пулемётные бойницы и день и ночь — рычанье батарей.
С ветвей к ногам снежок струится мелкий… И вдруг над нами в ельнике густом мелькнуло тельце маленькое белки с распластанным искрящимся хвостом. Ах, сколько трепетало в нём пушинок, когда, от страха сжавшийся в комок, не находил убежища в вершинах войною потревоженный зверёк. Он исчезал и вновь метался рядом, не ведая, растерянный, того, что ливень сокрушительных снарядов направлен был совсем не на него (Илья Авраменко).

БЕГЕМОТ (Иов,40:10—19)
Вот бегемот, творенье, как и ты. Траву жуёт, как прочие скоты. Но в чреслах прорастает прочность чрева, таится крепость в пуповине чрева,
кедровый хвост нисходит со спины, в причинном месте жилы сплетены, как из пластин стальных хрящи и зубы, а кости — словно бронзовые трубы. И никакая в мире Божья тварь с ним не тягалась ни теперь, ни встарь. И нет в руках Создателя оружия отважнее, чем он, и неуклюжее. Он почивать уходит в тростники, находит тень под ивой у реки; он целые потоки выпивает, когда в жару поглубже заплывает, и даже Иордан, испитый всласть, не утолит разинутую пасть. Сон соблазнит — и сладкая дремота заворожит сознанье бегемота… И в этот миг, когда недвижим взор, между ноздрей вонзается багор (Владимир Бояринов).

МУХА
Влетела муха. Вечер — весь! — в жужжанье потонул… Я взял газету «Спорт-экспресс» и вчетверо свернул. Ударил раз, ударил два — летает,
шут возьми! Ещё ударил раз — жива… А шума… А возни… Летает в кухню, в спальню, в зал… О, как я невзлюбил её, что тут же «Правду» взял… И «Правдою» убил (Владимир Балачан, Омск).

 

 

 

ЖИРАФ
Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд и руки особенно тонки, колени обняв. Послушай: далёко, далёко, на озере Чад изысканный бродит
жираф. Ему грациозная стройность и нега дана, И шкуру его украшает волшебный узор, с которым равняться осмелится только луна, дробясь и качаясь на влаге широких озёр. Вдали он подобен цветным парусам корабля, и бег его плавен, как радостный птичий полёт. Я знаю, что много чудесного видит земля, когда на закате он прячется в мраморный грот. Я знаю весёлые сказки таинственных стран про чёрную деву, про страсть молодого вождя, но ты слишком долго вдыхала тяжёлый туман, ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя. И как я тебе расскажу про тропический сад, про стройные пальмы, про запах немыслимых трав. Ты плачешь? Послушай… далёко, на озере Чад, изысканный бродит жираф (Николай Гумилёв, †1921).

ИСПАНИЯ
Каждый знает: дело не в названии той или другой чужой страны. Я ни разу не бывал в Испании, не касался пыльной старины. Озарён и движим
небылицами, восседая на смешном коне, Дон Кихот из всех безсчётных рыцарей самым верным рисовался мне. И не зря в какое-то мгновение, в самый ранний час или во мгле, от него ко мне пришло радение о счастливой жизни на земле. За неё дорогами неблизкими я на крыльях боевой мечты плыл под небесами астурийскими, чтоб ни шагу с боевой черты! У себя в России в годы грозные я кричал во тьму: «Но пассаран!». Падали в снега и в травы росные парни, одуревшие от ран. И перекрывая расстояния, становилась мысль моя ясней: я ни разу не бывал в Испании, а сдаётся, жизнь оставил в ней! (Анатолий Чепуров).

КЛАДБИЩЕ КИТОВ
На кладбище китов на снеговом погосте стоят взамен крестов их собственные кости. Они не по зубам —
все зубы мягковаты. Они не по супам — кастрюли мелковаты. Их вьюга, тужась, гнёт, но держатся — порядок! — вколоченные в лёд, как дуги чёрных радуг. А жили те киты, людей не обижая, от детской простоты фонтаны обожая. И солнца красный шар плясал на струях белых… «Киты по борту! Жарь! Давай, ребята, бей их!»… Идёт большой загон, а после смерти — ласка. Честнее твой закон, жестокая Аляска. На кладбище китов у ледяных торосов нет ханжеских цветов — есть такт у эскимосов. Эх, эскимос-горбун, — у белых свой обычай: сперва всадив гарпун, поплакать над добычей (Евгений Евтушенко).

РАССУЖДЕНИЕ О БОРЬБЕ
Я не люблю влетающих в окно жуков и мух, и комаров тем паче. Их мириады в мире — всё равно, хочу
переустроить мир иначе. А есть ещё — живущие в крови, паразитирующие на теле. Я не люблю!.. Так много нелюбви, и как она мелка на самом деле… (Нина Королёва, СПб.).

 

 

 

 АКУЛА
У акулы плечи, словно струи, светятся в голубоватой глуби; у акулы маленькие губы, сложенные, будто в поцелуе; у акулы женственная
прелесть в плеске хвостового оперенья… Не страшись! Я сам сжимаю челюсть, опасаясь нового сравненья (Илья Сельвинский).

 

 

 

БЕЛАЯ СОБАКА
Был снегопад восемь дней, а потом и мороз наморозил. Не разметёшь, не протопчешь, до соседней избы не дойдёшь. Здесь не поможет ничем не то
что лопата — бульдозер. Здесь Первояну-посёлок заставлен сугробами сплошь. Разум и нищий инстинкт пребывают извечно бок о бок, и неизвестно чему эта бездомная, слабая, тощая сука верна. Ради того, чтобы жить, от избы и к избе в небывалых сугробах, в непроходимых снегах протоптала тропинку она (Александр Межиров).

 

БЕЛАЯ МЕДВЕДИЦА
Оскаль, медведица, клыки — и влево, вправо огрызайся! Пускай глядят из-под руки разноплемённые мерзавцы… Ведь за хребтиной — океан: и
хлад, и темень, и стихия. Простор снегов — он Богом дан, чтоб остужать умы лихие! Кому-то мил Калининград, кому Курилы долго снятся… Кинь на Восток тяжёлый взгляд: пусть, как горох от ветра, мчатся… Твой ранен бок и тяжек храп… Но Запад пусть назад отпрянет: стальная мощь передних лап не оскудеет, не престанет! Да о подбрюшье не забудь: там змеи, ядом истекая, кишат, мостя телами путь от Гудермеса до Китая! Пусть всяк закат багрянокрыл, и всяк рассвет от крови розов, — ещё не вовсе лёд оплыл с твоих вершин, с твоих торосов. Ещё в душе светло-светлым, и не окоченело тело… Не весь утрачен Кагалым! Да и Москва не вся сгорела! (Раиса Романова).

РОЖДЕСТВЕНСКИЙ ПОРОСЁНОК
Корма кончаются, и жить лишь до морозов ему осталось, уж давно заточен нож; а по утрам рассвет так нежно-розов, что по деревьям пробегает
дрожь. И он в своём надышанном закуте, уже предчувствуя последний час, тоскливо смотрит на осеннее распутье, сквозь щель в двери, не открывая глаз… Вот так и я: весь ожиданье и томленье… И неотступно мысль стучит в виске, что мне писать всего одно мгновенье, что жизнь моя висит на волоске (Павел Бобцов).

 

КОМАР
Из каких — пискляв и мелок — занесло тебя миров, бич зелёных посиделок, отравитель вечеров. Не расслабиться у пру’да, не задуматься
в лесу — всюду голос твой, зануда с тонким жалом на весу. На ночь форточку закроешь — нестерпима духота, а измучишься — откроешь — снова ноет темнота. Включишь свет — исчез негодник, а погасишь — милуй Бог, — как настойчивый охотник, дует в свой несносный рог. О, каким нездешним мукам обрекаешь ты людей, уязвляя острым звуком, неотвязчивый злодей! Встал — ногой ударил об пол, взял — зверея — «Огонёк», всех как будто перехлопал — в красных точках потолок. Но во тьме тревожной снова приближается, кружа, — как предвестие Иова против неба мятежа. Брось своё противоборство, а скучай и пой во тьме, постоянству и упорству мой учитель на земле (Виктор Гофман).

МОТЫЛЁК
Сам треугольный, двукрылый, безногий, но с округлённым, прелестным лицом, ижицей быстрой в
безумной тревоге комнату всю облетая кругом, страшный малютка, небесный калека, гость, по ошибке влетевший ко мне, дико метался, боясь человека, а человек прижимался к стене, всё ещё в свадебном галстуке белом, выставив руку, лицо отклоня, с ужасом тем же, но оцепенелым: только бы он не коснулся меня, только бы вылетел, только нашёл бы это окно и опять, в неземной лаборатории, в синюю колбу сел бы, сложась, ангелочек ночной (Владимир Набоков, †1977).

 

ТАНЕЦ ПЧЁЛ
Я вышел в полдень к паводку Печоры и танец пчёл увидел под горой. Безмолвным танцем говорили пчёлы, куда лететь за пищей должен рой.
Старик, что в поле встретился, с пилою, чьи волосы, как облака, белы, смотря вослед взлетающему рою, поведал мне о мудрости пчелы… И я, уйдя в леса пустые снова, за предзнаменованье то почёл, что жизни смысл откроется без слова, как в этом танце у печорских пчёл (Евгений Винокуров).

 

В ДЕКАБРЕ
Пожалейте маленьких зверят, приютите слабых в вашем доме — не сегодня-завтра зазвенят под ногами смёрзшиеся комья. Будем же к природе так
добры, что на миг в доверчивость поверив, под восторг счастливой детворы распахнём гостеприимно двери. Вот они, стучатся к вам в окно, глупые, доверчивые птахи. Я у детства в дяденьках давно, лишь душа за всё живое в страхе. Залетайте! Окна отворю. Я доверьем вашим заручился и за то судьбу благодарю, что ещё жалеть не разучился (Юрий Куксов).

 

 СОН ЯГУАРА
…Своим прерывистым, дымящимся дыханьем, открыв от жажды пасть с запёкшейся слюной, он будит ящериц, повыползших на зной; их изумрудный
бег в траве блестит с шуршаньем. И там, где свет дневной так сумрачен и слаб, улёгшись на скале в непроходимых чащах, — слизнув лениво кровь с когтей и шерсти лап, он щурит жёлтые огни зрачков блестящих. Но и во сне с глухим и рыкающим стоном порой он бьёт хвостом дрожащие бока и грезит, что в полях плантаций за загоном вновь в мясе бешено ревущего быка повис он на когтях всей тяжестью прыжка! (Михаил Зенкевич, †1969).

 

МОЛОКО
Была бы пагубной попытка отделаться на все века от благородного напитка — от пенящегося молока. Смотри: в нём плавает соринка! В нём
трав запутанных настой. Смотри: вон запотела крынка в ладони женщины простой. «Ещё, мол, не обсохло…» — шутка! Оно поспорит с мышьяком: ведь отравление желудка излечивают молоком. Пусть будет даже водянисто, иль плёнка жёлтая жирна — густая сила материнства в ней в глубине заключена. Она белит как снег планету — тут белых флагов торжество! Но нравственней напитка нету на этом свете ничего. Я верен старому устою… Но не с вином, но не с водой стакан подъемлю пред собою, — вот с этой жидкостью святой (Евгений Винокуров).

БАБОЧКА
О бабочка, о мусульманка, в разрезанном саване вся, — жизняночка и умиранка, такая большая — сия! С большими усами кусава ушла головою в бурнус. О флагом развёрнутый саван, сложи свои крылья — боюсь! (Осип Мандельштам, †1938).


 

 

 

 

Пояснение архимандрита Амвросия (Юрасова): На днях пришла ко мне одна женщина и говорит: «У меня родился ребёнок с патологией почек, уже 2,5 года он живет с искусственной почкой». Мать так любит ребёнка, что готова стать донором, говорит с радостью, что сдала все анализы — всё подходит. И это естественно — такова материнская любовь.
Как-то ученые делали опыты — проверяли обезьян. Сажали обезьяну с малышом в железную клетку, а снизу начинали клетку подогревать. Обезьяна почувствовала, что стало горячо, и взяла малыша на руки. Становилось все горячее, она забезпокоилась, стала прыгать, и когда уже было невыносимо, взяла детёныша, положила под себя и села — это был предел её материнства.
Однажды проводили опыт с крысами. Посадили крысу в железный ящик, а в одном из углов поместили элемент, батарейку. Крысе в ту часть мозга, которая отвечает за удовольствие, вживили контакт. Крыса стала бегать по углам, искать выход и вдруг наткнулась на этот элемент — батарейку — и получила удовольствие. Она стала всё чаще и чаще подбегать к этому месту, а потом так пристрастилась, что от удовольствия сдохла.