О жизнь, нечаянная радость

«МЫ, ПРИЯТЕЛЬ, НЕ ТЕ НОМЕРА НАБИРАЕМ»
Есть множество православных людей, страшащихся присвоения ИНН больше собственных нераскаянных грехов. Они опасаются тотального контроля со стороны государства за их финансовым состоянием на тощих сберегательных книжках. Они не хотят числиться под номерами и требуют называть их по именам и фамилиям. После продолжительной борьбы за жизнь без ИНН был принят закон, по которому любой гражданин РФ может отказаться от идентификационного номера. Призрачная победа одержана…

Одни боятся ИНН,
Другие молятся на Запад,
А я люблю сосновый запах
Твоих, Россия, перемен.

Твоих полей, твоих морей
И гор твоих озон звенящий…
И в прошлом ты, и в настоящем,
И в будущем — сильней смертей.

Напрасно ставит враг капкан
И зря раскидывает сети…
Нет тех сетей на белом свете,
Что перекроют океан.
Михаил Аникин, СПб.

Я держу в руках мобильный телефон Nokia, подаренный редакцией к круглой дате, и размышляю: а почему никто не борется против этих устройств? Мобильники звенят вокруг, как птицы зимой, — всяк на свой вкус, от собачьего лая до соловьиной трели, от новомодной мелодии до противного скрипа рассохшейся двери. Компактными переносными телефонами пользуются все, за исключением младенцев; молодёжь без ума от новинки: хвалятся, у кого мобильник «круче», дороже, «навороченнее». Быстро меняется мода на мелодии, ремешки, чехлы и саму начинку. Грядёт время, когда мобильником можно будет побриться. Даже в некоторых монастырях почти все насельницы обладают мобильниками, и теперь после службы всюду слышны щебечущие голоса — и в кельях, и у храма. А где же «Бог любит тишину»? А как же молитва? А очи долу? Мiр заползает и в обители.
Хотя, справедливости ради, надо сказать, что очень удобно связаться с нужным человеком в любом месте в любое время на любом расстоянии. С другой стороны, от безпрестанных чужих мобильных разговоров вокруг устаёшь безконечно. А теперь я открою вам тайну: каждый мобильник нанизан на так называемую «полицейскую волну» и может прослушиваться, сообщать свои координаты — даже в выключеном виде.
Помните, был такой счастливый промежуток в нашей жизни, когда ради двух слов любимой девушке надо было пробежать не один телефон-автомат в поисках исправного, с неоторванной трубкой? Да двушки иметь, а то их автомат глотать глотает, а голоса девушки всё нет и нет… Некоторые умельцы просверливали в монетке дырочку, привязывали через неё нитку — и звонили в своё удовольствие, пока не надоест.

ТЕЛЕФОННАЯ БУДКА
В центре города, где назначаются встречи,
Где спускаются улицы к морю покато,
В серой будке звонит городской сумасшедший,
С напряжением вертит он диск автомата.

Толстым пальцем безсмысленно в дырочку тычет,
Битый час неизвестно кого вызывая,
То ли плачет он, то ли товарищей кличет,
То ли трётся о трубку щетина седая.

Я слыхал, что безумец подобен поэту…
Для чего мы друг друга сейчас повторяем?
Опустить мы с тобою забыли монету,
Мы, приятель, не те номера набираем.
Семён Липкин, †2003

А в провинции телефоны вообще только в начальственных кабинетах стояли. И ничего: дети рождались вовремя да в огромных количествах, на работу к звонку поспевали, влюблённые под часами встречались, да и сама жизнь потише была, поразмеренней, что ли, и с письмами почта умудрялась справляться. Помните?.. Ну помните, конечно. Только вы не знали, что это было счастливое время, и всё торопили, всё подгоняли прогресс, чтобы деревня по удобствам с городом сравнялась.
Что имеем в итоге? Да в деревнях теперь, почитай, одни старики со старухами век доживают; одни города и расползлись язвами…

Землю покорили города.
Нет на ней избе крестьянской места.
Может, это вам неинтересно?
Ну а вы не слушайте тогда.

Самая последняя мишень —
Сердце православного народа.
Крест крестьянин нёс, как знамя рода…
Но почти не стало деревень.

А изба всю землю подняла.
По степи шагала и по лесу.
Это тоже вам неинтересно?!
Но изба нам Родину дала,

Но она нас к Богу привела,
Но она нам сказки сочинила,
Защищала, сеяла, растила,
На престолы царские вела.

Я боюсь, что вдруг настанет день,
Ведь в семье у нас не без урода:
Выстрелит безумная свобода
В сердце православного народа —
В самую последнюю мишень.
Надежда Мирошниченко, Сыктывкар

Да ладно тебе, философ доморощенный, а ты-то мобильником пользуешься? Как не пользоваться — обязательно пользуюсь: я — дитя века сего. Дома, правда, выключаю; ведь за стационарный телефон тоже заплачено. Однако устал я от мобильников и начал вести с ними борьбу. Знают ли пользователи, что по мобильному телефону легко определить не только твоё местонахождение с точностью до метра, не только кому и сколько времени звонил, но и содержание твоих разговоров? Поэтому ИНН по сравнению с мобильником — детская игрушка. Телефон на собаку похож — он меня находил непременно среди дамочек современных и в компании пьяных рож. Как скулящий от страха щенок, он за мною таскался повсюду, а потом превратился в Иуду: выдавал меня всюду, где мог. В час любой он меня проверял на причастность к безумию века. Я не бросил его — потерял, как права человека (Владимир Шемшученко, СПб.).
Я приобрёл по Интернету (тоже, надо сказать, презабавная штука) в одной далёкой, но прогрессивной стране устройство, которое глушит мобильники вокруг себя на расстоянии десяти метров: устал на эскалаторе слушать, как студентка пять раз повторяет с нарастанием подробностей про удачную сдачу экзамена. Надеваю портативное устройство с помощью шнурка на грудь, закрываю шарфиком — и свысока наблюдаю, как безполезно вдавливают кнопки мои незадачливые попутчики. К тому же устройство не только мобильники, оно и музыку глушит на GPS, поэтому еду я в метро в полнейшей тишине, стараясь не глядеть на враз потерянные лица владельцев: что это с моей любимой игрушкой приключилось?
Ему в обитель бы, в послушниках ходить, вступив в духовный бой… Но, душу утопив в наушниках, он всё танцует головой… (Татьяна Шорохова, СПб.). Жена пугает: «Смотри, Александр, поймают тебя с этим устройством — побьют, обязательно побьют!» А я отвечаю: «Что не запрещено, то разрешено», однако прячу jammer от греха подальше во внутренний карман пиджака.
Одно плохо: когда он включён, твой мобильничек тоже не работает. Не беда, можно и потерпеть.
А теперь о войне. При чём тут война? — спросите вы. О войне потому, что я помню о ней всегда и до конца дней помнить буду. Отвечу словами поэта Николая Глазкова: Пусть ложная скромность сказать не велит, мы все говорить вольны. Я не был на фронте, но я инвалид Отечественной войны! Когда прочтёте, и вам станет ясно, скольких жизней стоила тишина на войне.

БАЛЛАДА О МОЛЧАНИИ
Был ноябрь по-январски угрюм и зловещ, над горами метель завывала. Егерей из дивизии «Эдельвейс» наши сдвинули с перевала… Командир поредевшую роту собрал и сказал тяжело и спокойно: «Час назад меня вызвал к себе генерал… Вот, товарищи, дело какое: там — фашисты. Позиция немцев ясна — укрепились надёжно и мощно. С трёх сторон — пулемёты, с четвёртой — стена. Влезть на стену почти невозможно. Остаётся надежда на это «почти»… Мы должны — понимаете, братцы? — нынче ночью — на чёртову гору — вползти! На зубах — но до верха добраться!» А солдаты глядели на дальний карниз. И один, словно так, между прочим, вдруг спросил: — Командир, может, вы — альпинист?.. Тот плечами пожал: — Да не очень… Я родился и вырос в Рязани, а там горы встанут, наверно, не скоро… В детстве лазал я лишь по соседским садам. Вот и вся «альпинистская школа»… А ещё (он сказал, как поставил печать!) там у них — патрули! Это значит: если кто-то сорвётся, он должен молчать. До конца. И никак не иначе… Как восходящие капли дождя, как молчаливый вызов, лезли, наитием находя трещинку, выемку, выступ. Лезли, почти сроднясь со стеной, — камень светлел под пальцами. Пар поднимался над каждой спиной и становился панцирем. Молча тянули наверх свои каски, гранаты, судьбы. Только дыхание слышалось и стон сквозь сжатые зубы. Дышат друзья. Терпят друзья. В гору ползёт молчанье. Охнуть — нельзя! Крикнуть — нельзя! Даже — слова прощанья. Даже — когда в озноб темноты, в чёрную прорву ночи, всё понимая, рушишься ты, напрочь срывая ногти! Душу твою ослепит на миг жалость, что прожил мало… Крик твой истошный, неслышный крик мама услышит. Мама… Лезли те, кому повезло. Мышцы в комок сводило, — лезли! (Такого быть не могло! Быть не могло. Но — было…) Лезли, забыв навсегда слова, глаза напрягая до рези… Сколько прошло? Час или два? Жизнь или две? Лезли! Будто на самую крышу войны… И вот, как виденье, из пропасти на краю стены молча выросли тени. И так же молча — сквозь круговерть и колыхание мрака — шагнули! Была безмолвной, как смерть, страшная их атака!.. Через минуту растаял чад и грохот короткого боя… Давайте и мы иногда молчать, об их молчании помня (Роберт Рождественский, †1994).

Пояснение архимандрита Амросия (Юрасова): Как-то к нам приехала врач, привезла с собой монитор и микроскоп, который увеличивает до 1800 раз. Взяла у пациента из пальчика каплю крови и поместила на стекло под микроскоп. На мониторе мы увидели клетки — лейкоциты, эритроциты, тромбоциты, иммунные комплексы, даже каких-то паразитов с хвостиками и усиками, которые прокалывали клетку и высасывали всё из нее. Я спросил врача: «А почему кружочки лейкоцитов как бы изъедены, обкусаны?» Она говорит: «Это бывает у тех людей, которые близко к телу носят мобильные телефоны». Влияние на человека телевизоров, мобильных телефонов, компьютеров еще до конца не изучено, неизвестно, какие последствия могут быть в будущем. Одно ясно, что вся эта техника не дает человеку телесного здоровья. Техникой можно пользоваться, но с опаской. Когда спросили Патриарха Алексия II, есть ли у него мобильный телефон, он сказал:  «Когда надо, меня найдут. Но я не должен быть привязан к телефону, быть зависимым от него, надо быть свободным».
А сугубое внимание людей к таким вещам, как ИНН, три шестерки, говорит о том, что люди уже ждут не Христа, говорят не о встрече со Христом, а об антихристе, и ждут его, а это плохо.