ГЛАВНАЯ           ФОТОГАЛЕРЕЯ           ГАЗЕТА"ПРАВОСЛАВНЫЙ СПб"           ГОСТЕВАЯ КНИГА

 О жизнь, нечаянная радость

«РУССКИМ ЛЮДЯМ НЕЛЬЗЯ БЕЗ ДОМА»
Петербуржец-ленинградец не мыслит своей жизни без дачи. Как правило, она напоминает лачугу и держится на земле благодаря неустанным трудам хозяев. Дача — отдохновение от трудов праведных, хотя, говоря по чести, работы на ней в кровные выходные — непочатый край. Дача — глоток чистого воздуха, настоянного на природе; дача — это обязательный клочок земли с любовно взращённым урожаем клубники, огурцов и картошки; дача — своеобразный склад отслуживших в городе вещей; дача — это объединение разноадресных родственников под одной крышей; одним словом, дача — это дача. Не всем так везёт…

ГОРОД
Ах, живут на свете где-то люди,
Ах, топча цветочную пыльцу!
Им леса, поля, луга на блюде
Подаются к самому крыльцу.

Мне не знать есенинского счастья.
Вот он, город: тополь, дом и дым.
И пришлось мне в жизни восхищаться
Карповкой и небом городским.

Фонарей безлиственная флора,
Фауна — автобус и трамвай,
Стриженые липы вдоль забора
Да весною робкая трава…
Зоя Эзрохи, СПб.

Оборвал я грустное стихотворение — пожалел бедную поэтессу. В мою молодость полдомика-дача была у нас во Всеволожской на Октябрьском проспекте, 43, где под главенством бабушки Анны Федосеевны в крохотных комнатушках умещалось три поколения Раковых — и ничего! Три двоюродные сестры и три двоюродных брата примерно одного возраста — чем не подходящая компания для игр, походов за грибами или купания! Весело таскали мы воду из центра посёлка — городом в начале 60-х тогда и не пахло, — бегали с бидончиками за керосином для керогазов и всей роднёй ходили в кино в деревянный кинозальчик — чтобы хулиганы не приставали. Я так и не понял, почему дедушка купил не целый дом, а половину, — именно поэтому мы все потеряли дорогое нам место счастливого детства.
Теперь, когда я проезжаю по полузнакомому Октябрьскому проспекту, я обязательно торможу, силясь определить по табличке, где стоял дом № 43. На его месте бывшие соседи построили совсем другой дом, и только старая берёза у забора помнит, как, взобравшись на неё высоко, я боялся спуститься, и мама тихо руководила моим спасением… Давно это было… Я и смеюсь и плачу, дальше как жить — не знаю… Милая старая дача, бедная и родная… В окна стучались ветки, пахло малиной сладко. Грубые табуретки, хроменький столик шаткий… Нынче наш сад разрежен, жирно блестят паркеты. Где ж вдохновенье, где же? Старая дача, где ты?.. (Юлия Друнина).
Теперь я проезжаю 56 км от Чёрной речки до рыбацкой деревушки Коккорево (да нет, деревушкой называть её будет несправедливо): близость Ладоги, пологий спуск к воде, малая глубина побережья и длиннющий песчаный пляж, окаймлённый соснами, сделал Коккорево очень популярным среди как рядовых жителей Питера, так и любителей дорогой водной техники: мотоциклов, катеров, дельтапланов, водных лыж. А чтобы отдыхающим не было скучно, сразу вырос пивной павильон, окружённый баррикадой отходов: хозяина у пляжа до сих пор нет. Это скорее курортный посёлок.
Наша дача, построенная неимоверными усилиями тестя с тёщей лет сорок назад, расположена на второй линии домов, что в некоторой степени спасает от шума и автомобилей, а ряд посаженных в своё время перед забором сосен позволяет топить самовар шишками, что, как вы понимаете, придаёт чаю неповторимый дачный аромат.
Но тесть ушёл из жизни почти десять лет назад; о похоронах бабушки я вам уже рассказал. Настало время следующему поколению браться за благоустройство участка. И мы — а это моя жена, ваш покорный слуга, невестка Наталья, её муж Илья и двое внучат, десятилетний Кирилл и годовалая Ольга, заставляющая обитателей жить только по её распорядку: когда спать, когда есть, а когда и повеселиться, — взялись.

Но пора бы поближе к делу. Стареющий дом с помощью рабочих внутри обновили до неузнаваемости; построили новую баню с моей «кельей» на втором этаже, которой я восхищаюсь при первой возможности; почистили колодец, снабдив его новой крышей; нашли деньги на новый дровяник и сарай для хозяйственных нужд. Поставили красивый деревянный гараж на две машины. С женой любовно покрасили постройки дорогущей, на века, тёмно-оранжевой финской краской. Проложили бетонные дорожки. Я даже — впервые в жизни — по совету тёщи посадил маленький каштанчик, хорошо видный из окна «кельи», и крохотный лужок отборной травы. Окружили собственность новым забором-сеткой. Строили планы, чтобы и гостям была крыша над головой. Расставили новые скамейки, постепенно приобрели технику — всякие там триммеры, генератор на случай отключения электричества, да у деда за годы скопилось немалое хозяйство, нужное для дачной жизни. Одним словом, живи да радуйся.

было…

стало…

В ноябре я уехал в Москву и, позвонив жене, сразу почувствовал неладное. Вернувшись, узнал новость: обворовали и сожгли в прах и новый дровяник, и сарай, и крышу колодца. А вскоре умерла бабушка; возможно, поджог плохо повлиял на её самочувствие.

БАЛЛАДА О ДОМЕ
Он в ночи полыхнул вдобавок,
Прибежали — с полатей, с лавок, —
Кто ведром, кто багром звеня.
Но куда там — стена огня!
Мы вздыхали на головёшках,
Из последнего — чашки, ложки —
Погорельцу несли: возьми!
Так всегда было меж людьми,
При фашистах и печенегах,
Кем бы он, погорелец, ни был,
Не бросали в беде. Потом
Возводили и новый дом.
Под раскатом любого грома
Русским людям нельзя без дома,
Чтоб всегда в стороне родной —
Крыша, ставни и дым печной!
Вот и встал он — былого краше!
На пригорке, в селенье нашем,
Недалёко от большака,
Как задумали — на века.
Николай Денисов, Тюмень

Да нет, это у поэта люди на помощь примчались; никто и думать не думал даже пожарных вызвать. А уж помочь хоть словом — это за пределом разумного.
А надо сказать, что недавно у нас появились новые соседи. Ну не то чтобы новые, — они в деревне люди известные, купили этот участок и сразу развернули строительство огромного бревенчатого дома.

Я в посёлке прослыл ротозеем:
я живу на земле, не горя
садоводческим сделать музеем
свой клочок, прозябающий зря.

Между тем за соседским забором,
отгорожен хозяйской спиной,
подвергается барским поборам
зеленеющий мир крепостной.

Я ж на даче читаю Толстого
и приветствую, что лопухи
и жасмин обнялись по-простому,
как в романе «низы» и «верхи».

Неразгаданно мной осязаем,
как сады облетевшая трель,
каждый кустик… И кто тут хозяин —
человек, червячок или шмель?
Глеб Кузьмин

Не знаю, как объяснить, но от них исходила невидимая опасность, хотя серьёзного повода не было. Осенью я всё рвался забрать с собой новенький японский генератор, да махнул рукой: «На всё воля Божья». А 24 ноября и полыхнуло. Когда прибежал к батюшке, он сразу назвал поджигателей. За ударом опять удар… но останется в нас навеки этот Неба великий дар — видеть Господа в человеке. И с молитвою на устах вижу вновь, вопреки потерям: образ Божий в русских сердцах побеждает и тьму, и зверя (Татьяна Шорохова, СПб.). Несколько недель я горел местью, — я строил коварные планы отомстить обидчикам, я разузнал в Интернете разные способы поджога, но когда заикнулся отцу Иоанну, он только глянул на враз поглупевшее чадо — и страстное желание отомстить улетело прочь. Но на пепелище смотреть я не поехал — сил не было, а как буду жить рядом с этими людьми, ума не приложу.
Потом позвонила соседка — посетовать, что из-за нашего пожара у них чуть не сгорел двухэтажный сруб. И ни слова сочувствия, только боялась она чего-то…
Самое обидное — на даче не осталось ни единого инструмента, ни гвоздочка, ни столь необходимой в хозяйстве мелочи. Придётся всё начинать сначала, да в кризис проклятый, когда денег всё меньше и меньше, а каждая досочка  всё дороже и дороже. Но главное — как под злорадными взглядами разгребать пепелище, как здороваться, словно ничего не случилось, как удержать рвущееся слово…

Я с вами говорю и ласково, и гневно.
Я с вами говорю о самом злободневном —
о том, что в злобе, в зле и в озлобленье дня
добро и вечность нам — ближайшая родня.
Вы слышите меня?
Нет, в страх или в безпечность
впадая, к злобе дня, как будто к алтарю,
вы льнёте… Но опять — через добро и вечность,
сквозь вечность и добро я с вами говорю.
Станислав Золотцев, †2008

По SMS я спросил своего давнего друга монахиню Иоанну (Смирнову): за что? И получил ответ: «За газету. Бесы берут проценты. Держитесь. Вы им сильно насолили».
Спасибо, матушка. Конечно, жизнь не кончается, и мы опять построим и сарайчик, и новую крышу колодцу, и гвозди купим, и всё остальное. Главное — не потерять себя, не уподобиться злому…

НА ТОМ СТОЮ…
На том стою, на том умру
И буду с тем лежать во гробе,
Что злоба не ведёт к добру
И лишь приводит к новой злобе.

Ни золота, ни серебра
Не прячу я в ларец особый,
Одно ценю — язык добра,
А не язык, рождённый злобой.

Не может злоба стать веслом
В потоке чистом и глубоком,
И зло всегда пребудет злом
И злобствующим выйдет боком.

Того, кто ходит с топором,
Ждёт неизбежная расплата:
Всё в мире держится добром,
Как было сказано когда-то.
Глеб Пагирев, †1986, Ленинград

К слову, в следующую осень опять шастали по деревне воришки, ухватили у наших соседей все дорогущие инструменты, а нас не тронули — только замок гаражный сняли да, заглянув, поняли, что садовые скамейки — не их профиль…

«Три есть начала, побуждающие нас на зло: страсти, демоны и злое произволение» (Прп. Максим Исповедник).

Пояснение архимандрита Амвросия (Юрасова): Есть такая народная пословица: «Если бы не билось, не ломалось, то куда бы все девалось». Душа человека — ненасытная. Как говорит святитель Василий Великий, «если человеку отдать все богатства мира и поставить царём, душа ни в чем не насытится, она насытится только в одном Боге, нашёл Бога — нашел всё». Иметь дачку хорошо. Но порой она занимает всё время, все праздники, воскресные дни люди бывают на дачах, а в храме нет. Господь дал нам несколько десятков лет для подготовки в вечность, чтобы мы, живя здесь, на земле, укрепились в вере, научились любить Бога, любить ближних, совершать добрые дела, избавляться от страстей. Нам Господь приготовил новое небо и новую землю. И, как говорит святитель Феофан Затворник, наша жизнь подобна колесу: всем своим ободом стремится к небу и только одной точкой касается земли, — а мы порой не одной точкой, а плашмя всем колесом на земле. Когда человек мирской, он думает только о земле, о том, как бы здесь, на земле, создать свой «рай», от этого бывает уныние, отчаяние. А у человека, который стремится к Богу, в духовный мир, на душе всегда радость, мир и покой. Поэтому Господь сказал: «Прежде всего ищите Царства Божия и правды его, остальное (что необходимо для жизни) приложится», Господь все даст. Он прежде нашего прошения знает, что нам надо. Когда душа уязвится любовью к Богу и ближним, наполнится благодатью, тогда она забывает обо всем земном, — так учит старец Силуан. Тогда она стремится только к Единому Богу. Но поскольку вам, Александр Григорьевич, Господь дал такой дар — сочинять, писать книги, Он вас избрал быть как бы маленькой отдушинкой для тех людей, которые еще не пришли к Богу, несите народу правду, веру и любовь.