ГЛАВНАЯ           ФОТОГАЛЕРЕЯ           ГАЗЕТА"ПРАВОСЛАВНЫЙ СПб"           ГОСТЕВАЯ КНИГА

 Повторение пройденного. Былинки

Сварен суп. Пора делить приварок

Холодища нынешнего февраля. Захожу в обшарпанный подъезд дома №17 на Бронницкой, где удержалась пока редакция. На площадке стоит у батареи бомж – сразу видно по затасканному мешку-имуществу – греется. «Пойдем, хоть чаем напою», - поднимаюсь на третий этаж. Нашлась ему в пост мандаринка и несколько кусков хлеба. Одет прилично, лицо не старое, не испитое, с бородкой. Съел, попил чая с сахаром, не благодарил – видно, привык, что должны помогать. «Так что случилось-то?» - не удержался я. «Милиция в Гатчине паспорт отобрала; если продержат меня так полгода, пятьсот тыщ получат», - на полном серьезе отвечает. «Да что ты мелешь – твоя жизнь сейчас копейки не стоит». Продолжать разговор было безсмысленно. «Хочешь заработать – я газет на продажу дам, нам ничего не надо, а у тебя их разберут из жалости». «Да я при «Армии спасения», они и кормят, и одевают». Это он правду говорит. Я ушел в комнату, и он незаметно исчез.

Припомнил другой случай, когда чуть не взял бомжа на работу курьером, но на второй же день он напился за деньги от проданных газет. И еще долго я отбивался от него и его дружков, рвущихся «помочь» редакции. Больше не стану вспоминать. Одно скажу: у большинства этих опустившихся людей напрочь искажено сознание. Дай им денег на жизнь, с жильем устрой, работенку предоставь – все едино бросят и уйдут шляться в мороз, по подвалам, с риском быть забитыми насмерть молодой шпаной ради тренировки ударов или своими же в пьяной драке. Никак не могу взять в толк, что движет этими нестарыми и внешне способными к труду людьми? И еще странность – всегда они в одиночку, редко вдвоем, разве что с испитой подругой. Только человек с нездоровой психикой может выбрать такую тяжелую и опасную жизнь. Или одержимый бесом.

 

Человек погибал на глазах,

по наклонной катился куда-то.

Мать давно пребывала в слезах:

«Может, в чем-то и я виновата?»

 

И сестра волновалась, и брат,

предлагали поддержку и помощь.

Не хотел он, катился как в ад,

как в подполье по желобу овощ.

 

И подруги его, и друзья

дружно руки тянули: «Возьми же!»

Он не слушал их, мимо скользя,

устремлялся все ниже и ниже.

Нонна Яворская

 

Шесть лет прошло со дня выхода в свет первой книги «Былинки», где я писал о солдатах-инвалидах, стоящих в переходе метро на Невском. Сколько воды утекло за эти смутные годы, а они по прежнему клянчат деньги по вагонам. Я лица их наизусть знаю, только сзади певцы в форме на своих двоих пристраиваются, а вожак прежний – без одной ноги. Неужто всю жизнь взялись попрошайничать? Неужто без ноги работы не найти? Да не желают они работать, раз легкие деньги ручейком сердобольная Россия в их жадные руки льет. Это порода такая, или профессия – кто их разберет… Сидит в инвалидном кресле с распухшей рожей, никогда он в армии не был, не знает, чем портянка пахнет, а тельник из-под камуфляжа выглядывает.

 

Сколько нищих в военной форме!

Если б все они встали в строй,

то не только все б стало в норме

и страна гордилась собой,

дембельнув их, сыскали б руки,

чтобы сеять и молотить,

а чуть-чуть погодя и внуки

научились б Отчизну любить.

Идиллическая картина.

Не Россия, а сущий рай.

А сегодня хмельная скотина

нагло требует: «Рупь подай!»

Может, он и служил взаправду,

но, устав от его нытья,

я готов сказать: «Ах ты, падла,

где же все-таки честь твоя!»

Сколько знал я «афганцев» стойких,

все ж нашедших место в строю,

не пропахших гнилой настойкой,

не продавших совесть свою!

Но на деле молчу и прячу

обжигающий гневом взгляд,

и сую червонец, и плачу,

и шепчу: «Не тужи, солдат!»

Виктор Шорохов

 

Знает: постыдится русский человек документ смотреть, даже расспрашивать постесняется. Или сидит на ступеньках молодая женщина с младенцем – он так на моих глазах и подрастает: Мать с младенцем сидит на краешке тротуара у рощи Марьиной: баю-баюшки, баю-баюшки, мы дождемся бутылки подаренной! Ах, о чем, о чем эта женщина, чье лицо алкоголем изморщено? Достоевщина… безпредельщина… поножовщина… безпризорщина… Инна Лиснянская. А возвращаясь из «Книжной лавки писателя» в подземном переходе через Садовую пожалел примелькавшуюся фигуру безрукого старика, положил ему на колено горсть мелочи. «Гривенники не берем», - деловито произнес он, ловко культяпкой сбрасывая десятикопеечные монеты на асфальт. В другой раз подошел ко мне бомж – «голод замучил», денег на хлеб просил, я и повел его к ближайшей «шаверме» мясом кормить, - а он исчез по дороге.

Так и жируют они, паразиты, ловят рыбку в мутной воде. Копейки, говорите, кидают им? По три-пять тысяч рублей в день – знают те, кому положено. Думаю, и вы не прочь такую зарплату получать за свой труд, да где там!..

 

ФРОНТОВИК

На роликах – полчеловека.

Кто не подумал про себя:

«Уж лучше смерть, чем быть калекой».

А он берет сынка, любя.

А он работает в артели.

А наработавшись, не прочь

Жене в ее домашнем деле

С нехитрой шуткою помочь.

Уже воюя не с врагами,

Вдове он с пенсией помог.

Другой бы столько и с ногами

Не выходил, как он без ног…

Но упаси вас только Боже,

Друзья мои, от одного:

Неосторожно боль тревожа,

Задеть при нем беду его.

Быть может, мы и не заметим,

Как сразу постареет он…

Ведь он и счастлив только этим,

Что от других не отделен.

Дмитрий Ковалев

 

И, наверно, последний случай. Гостевали с женой в Берлине, ихнюю жизнь разглядывали. Садится на ступеньки магазина парень лет за двадцать, бейсболку снимает и бросает туда коробок спичек – якобы спички продает, чтобы полиция за попрошайничество не привлекла. Минут за 15 набросали ему входящие-выходящие покупатели монет «ойро», даже бумажками давали, парень вытряхнул их в карман и пошел по своим нужным делам. Мне немецкий способ больше по душе родного русского обмана. Нужны парню деньги – он и попросил, и люди выручили по-людски. Об остальном сами додумайте, о чем я толкую.

Рассказывает врач «скорой помощи»: «Только что вернулся с суток. Всё как всегда. Наркоманы, бомжи вонючие, с алкогольной полинейропатией, которые встать не могут - только ползают. Парочка инсультов, стенокардия. Но был и один запоминающийся.
Повод - порезали женщину 32-х лет. Когда приехали, она так полусидела в кустах. В подпитии, конечно. На шее колото-резаная дырка от «розочки», из которой хлещет, но не струёй. Раз жива, и напор небольшой, то первая мысль, что сонная не задета. Перчаткой дырку закрыл, сверху перевязочный пакет. Но на шею не намотаешь - задохнётся. Пришлось всю дорогу до больницы рукой зажимать, чтобы не подтекало. Давления нет. А вены периферические, как нитки, и рубцы на предплечьях. Стало быть, вены уже резала. И «капельник» втыкать просто не во что. Преднизолон вкатили, нашатырь, чтоб не «уходила», а разговаривала с нами, под нос сунули. Везём. Вижу, перчатка у меня прорвалась на руке, и пальцы все в крови. Видать, когда из кустов её с водителем доставали. А она хрипит: «Вы там только кровью моей не испачкайтесь, а то у меня гепатит С. Я не хочу, чтобы вы заразились». Спасибочки, думаю, тебе и на этом. Она опять: не хочу, дескать, умирать, всё пытается меня и фельдшера за руки схватить. Я говорю, не хватай меня руками и молись лучше. И что ж вы думаете? Захрипела молитвы. И «Отче наш», и какие-то другие. И так складно. Ну, так вот за молитвами и доехали. Сдали хирургам, те сразу на стол. Анестезиологов вызвали. Всё такое. Утром звонил в хирургию. Жива.
Я это к чему? Тут, на форуме, такого наслушался. И действительно, грешный я человек. И храм-то не восстанавливаю, и безпризорникам не помогаю, православных обижаю, из мухи слона делаю, деньгами не жертвую. Но как-то обидно всё же. Жаль, что такое мнение у людей складывается. А я, может, только вот через этих бомжей да наркоманов и понял, что Бог-то есть. Я люблю их, таких. Они, конечно, жуть. Подлечатся и опять за своё. Вместо «спасибо» гепатитом наградят. (Хоть пальцы не поранены, а всё одно думается. Ведь жена, дети - им–то за что?) Кажется, опустившиеся люди, но в самую тяжкую для себя минуту Его не забывают, обращаются. Помнят и хранят в душе. Для них Бог важнее, чем я и весь мир. Потому что только на Него они и могут в этой жизни надеяться. И место моё возле них, а не здесь. Ибо Бог рядом с ними. Я чувствую».

 

Сварен суп… пора делить приварок…

…Весь заросший, черный, словно морж,

На скамейке возле иномарок,

Холодея, помирает бомж.

Над скамейкою стоит ужасный

Липкий запах грязи и мочи.

И взывать к кому-нибудь напрасно:

Потеряли жалость москвичи.

Бомж хрипит от наркоты иль спьяну –

Холодна последняя кровать.

Неужель я оборотне стану,

Чтобы слабых гнать, и глотки рвать,

И считать, что только в силе право

Думать: что хочу, то ворочу?

Господа! Не надо строить храмы

И держать плакучую свечу.

Сварен суп. Пора делить приварок.

Падает, как саван, первый снег.

Дворик спит. А возле иномарок

Умирает русский человек.

Владимир Костров