На милость дня. Былинки

Еще месяц, и 24 июля будет четыре с половиной года, как умерла мама. Больше двух месяцев она умирала в больнице им.Боткина от инфекционного менингита. Мама давно жаловалась, что у нее болит голова и нога приволакивается. Я водил ее к солидным врачам и они прописывали массаж поясницы — когда пациенту за 80, уже не до точных диагнозов.

Инфекционный менингит — это воспаление коры головного мозга от крохотной заразы-бактерии. Это потеря сознания, высокая температура, неузнавание близких. Я подошел к лечащему врачу и спросил: скажите честно — ей можно помочь? Врач честно ответил, что заболевание смертельное, но есть очень дорогое и эффективное лекарство, способное убить в организме этот проклятый золотистый стафиллокок. Батюшка все успокаивал и, как я теперь уразумел, подготавливал меня к маминой смерти. Но я все не хотел сдаваться и даже обижался на батюшку. Нужное лекарство добыла Татиана Васильевна Виноградова из 1-го Мединститута; до конца дней буду молиться за нее. И лекарство помогло, и мама пришла в себя, и даже с посторонней помощью стала учиться ходить.

— Сынок, не хочу умирать в больнице, — просилась она домой. И последняя пункция оказалась хорошей.

— Не обольщайтесь, молодой человек, сказал врач, — бактерия может осесть на клапанах сердца.

Но маме становилось все лучше, и я привез ее домой.

— Ну, теперь поживу, сколько хочу, — радостно сказала она. Я испугался:

— Не гневи Бога, мама.

Из Москвы на помощь приехала родственница, а я, измотанный до крайности больницей и газетой, занялся своими делами. Через шесть дней после возвращения мама умерла; прав оказался батюшка. Одно утешает: умерла в своей постели, дожив до 85 лет и, думаю, выполнив свой женский долг на земле. Только сейчас я понял и оценил, что целых 52 года я был, по милости Божией, рядом с мамой.

Скоро, скоро, мама, мы будем опять вместе. Потерпи, родная…

КРИК ВОРОН

Третий месяц мать умирала в больнице.

Пять недель я дежурил при ней ежедневно.

Но единственный день, за несколько дней до смерти,

был черный от крика ворон, круживших чудовищным роем.

 Мать умирала от недостатка крови,

от недостатка красного гемоглобина,

которого было так много у нее когда-то, перед войною,

восемьдесят процентов.

 Война обескровливает народы и организмы,

и все же было еще рожденье второго сына,

а первый женился, были невестка и внучка

и живопись мужа, талантливого под старость.

 Ей так не хотелось верить, что умирает,

а врач уже знал, и муж  ее знал, и старший

сын ее знал, и младший, а эти вороны

не только знали — кричали, кружась настырно

над самой больницей, над самой ее кроватью,

над самым сознаньем, чуть теплившемся, угасавшим,

но мать не верила даже этим воронам.

Кричавшим в солнечный день от избытка жизни.

Владимир Британишский