Когда я
был помоложе, я очень любил читать «Комсомолку». Судя по
знакомому названию в руках пассажиров, она и посейчас
пользуется спросом, только вот тематика повернулась от
решения задач грядущего прямо на полуобнаженных девиц
крупным планом.
Лет
тридцать назад прочитал я статью, которая потрясла меня.
Тогда еще не грянула «перестройка», и героев называли
героями, а предателей — соответственно — предателями.
С одним
человеком приключилась история, как он сам себя заживо
похоронил. Это даже не история, а добровольный острог
какой-то. В 41 взяли парня в армию, во всему, война на
носу. А он испугался и ночью тишком вернулся к мамке в
хату, с которой и жил до призыва бобылем. Вырыли они
вдвоем подпол — не подпол, а что-то наподобие узкого
лаза под избой, вместо окошка — щелочка узкая, ведро для
нужды, сена натаскали, но огня ни-ни!
Так он
день-деньской и проводил в яме — то поспит, то глядит в
щелочку, что мелькнет нового. Но оттуда одни коровьи
хвосты видны — утром ранним и рога вечером. Лишь ночью
глубокой вылезал дезертир ведро слить да воздухом
продышаться; чуть шорох — он вмиг в конуру. Вот и вся
его жизнь.
Прошло
двадцать лет, мамка вся прибаливать стала и за сыночком
ухаживать уже невмочь. Думали-думали-горевали-плакали, а
счет платежом красен.
Ранним
утром надел солдатик истрепанную шинельку, вылез из ямы
и пошел сдаваться. Идет, волоча ноги, по деревне, никого
сам не узнает и люди признать не могут, что за человек
бредет с седой бородой да взглядом потухшим, в руке
узелок с припасом на первый случай. В сельсовете шепчет
имя свое — говорить-то разучился — а у председателя
глаза на лоб: «Мы же тебя как героя похоронили и имя
твое золотой краской на бетоне…»
—
Посадите, али как? — и съежился весь.
— Да
иди ты с глаз моих, дай хоть матери своей помереть
по-человечески, — и плюнул председатель на пол, хотя
ценил чистоту до невозможности.
С тех
пор и бродит по селу человечишко в истрепанной шинельке,
и при встрече глаза опускает. Хорошо, если от стыда… А
мать его, как он вышел к людям, и года не прожила,
почернела вся и померла в муках…