На милость дня. Былинки

На привязи, в неволе

Я так и не смог заставить себя пойти в питерский зоопарк: не достало воли. Я бывал в нем неоднократно и в детстве, и как-то однажды повезло с дочерью. Но теперь не могу. Помню в крохотной клетчужке несчастное животное, похожее на лисицу, безостановочно бегает по малому кругу пространства, выданного ему на жизнь. И даже железо, которым обита часть клетки, протерлось до дыр от неистового круговорота. Животное хочет жить, ему надо двигаться, и вот оно выбегивает десятки километров в день, как случалось бы это на свободе. Или у любимой детворой слонихи умер слон; в тесном загоне только ногами переступать… Слониха отказалась от еды и тоже умерла. Они же не такие глупые, наши младшие братья, как мы о них почему-то думаем. Мама рассказывала, как в питерском цирке в тридцатых годах один рабочий-шутник сунул доверчивому слону в хобот пачку махорки. Через несколько лет этот рабочий проходил мимо слона. Тот взял его поперек туловища, бросил на землю и растоптал насмерть. В бассейне каменном, в теплынь, медведи белые болели. Им снился ход полярных льдин, качанье белое метели. Вадим Рабинович.

Я не могу понять, чего хорошего, кроме человеческого бездушия, могут вынести дети от посещения зверинца. Повадки сидящих в клетках ты можешь прочитать в книге, а как они ведут себя на природе, в доме родном, столько прекрасных фильмов снято, Николай Николаевич Дроздов такую превосходную передачу ведет на телевидении – и много лет! У животных есть язык, только мы не понимаем его, считая их безсловесными. Это неправда.

В зоопарке узнал я, не в школе,

Умирают фламинго в неволе.

У директора вечно волынка:

Нарушается план по фламинго.

Умирают без шума, без жалоб…

Что ей, птице, на ножке стояла б…

В теплоте электрической грелки

Подаются лягушки в тарелке.

А по стенам от края до края

Виды все африканского рая.

Виды разные и пампасы,

Травы красные, как лампасы.

Над фламинго кричат попугаи,

Колорит создавать помогая.

Жизнь прекрасна. Одна лишь заминка:

Умирает в неволе фламинго.

Фазиль Искандер

Господин директор зоопарка, отпустили бы вы ваших подопечных на волю, пусть повеселятся-попрыгают, сколько им осталось, очень вас прошу. А старики-подопечные, конечно, должны дожить под присмотром, им некуда уж деваться. И розовый фламинго, пока живой, пусть себе летит в Африку, на озеро Чад, где у него много друзей. Отпустили бы, господин директор, а?.. Нынче и в лесах-то несладко…

МЕДВЕДЬ

Интересно, помнит ли медведь в клетке зоопарка о берлоге, начиная шастать и реветь в темном безпокойстве и тревоге? Интересно, ест ли он во сне лакомую ягоду лесную, слышит ли, как в ранней тишине тетерев влюбившийся токует? Помнит ли излюбленный свой плес, рыбину с волнистой чешуею, поле и дурманящий овес, нежно-серебристый под луною? Комаров качающийся звон, сытую сонливость на закате?.. Интересно, помнит ли, как он девицу-медведицу брюхатил? Муравейник с нею потрошил, пасеку в подарок ей разграбил… Интересно, помнит ли, как жил, а не в клетке тесной косолапил? Помнит! Оттого-то и ревет, ржавую решетку сотрясая. (Памяти моей круговорот вспенивает страсть его лесная). Вряд ли помнит… С фантиком сглотнув брошенную кем-то барбариску, явно недовольный, что – одну, в пасть пихает яблока огрызки… Помнит! И кивает нам башкой – сказочной, загадочной, былинной… Лето. За чертою городской, вызрев, осыпается малина.

Леонид Агеев, СПб, ум. 1992

КЕНАРЬ

Друг неженатый Гена

Жаловался не раз,

Что овдовевший кенарь

Петь по ночам горазд.

Я, мол, и то и это,

Он же, как только ночь,

Так и давай до света

Ноты в зобу толочь!

Клетку сменил! А толку?

Петь стал еще сильней.

Самку достал! Да только

Стал он еще чумней!

Что ему надо? Проса

Вместе с икрой намять?!

Знаешь что, Гена, просто

Надо его понять:

Ни за какую плату

Он не забудет смерть.

Кто не умеет плакать,

Тот начинает петь.

Олег Игнатьев

КОРРИДА

Цветы бросали мертвому быку, а он лежал, уже не слыша крики, и кровь на черной шерсти на боку не походила цветом на гвоздики. Что смерть ему? И что оваций вздор? Он в смертный час не рухнул на колени. Не поднял головы тореадор, идя под свист по взрыхленной арене. И что в конце? Повесив на крюки тяжелую, исколотую тушу разделают, разрежут на куски и подадут к обеду иль на ужин. Забудут бой, ведь память коротка, и лишь тореро, не испивший славы, запомнит эти быстрые рога и бычий глаз, тяжелый и кровавый. Да на лугу у родниковых вод, до срока набирающий силенок, упрямо головою поведет какой-то черный будто смоль теленок. Людмила Фомина

В МАГАЗИНЕ

Ой как плохо живется

тем, кого поселили

против собственной воли

в магазине «Природа».

Тем, кому запретили

бегать, прыгать и ползать,

не дают улететь,

не велят и кусаться.

Тем, кто смотрит тоскливо

большими глазами

на меня, на Павлушу,

на тебя, Маргарита.

И в мечтах мимолетных

слабо припоминает

чащу, рощу и кущу,

ощущенье свободы,

голод, холод, капканы,

соплеменников милых,

родные пенаты.

Сергей Кулле, Ленинград, ум.1984

У ЗВЕРЕЙ

Зверей показывают в клетках – там леопард, а там лиса, заморских птиц полно на ветках, но за решеткой небеса. На обезьян глядят зеваки, который трезв, который пьян, и жаль, что не дойдет до драки у этих самых обезьян. Они хватают что попало, по стенам вверх и вниз снуют и, не стесняясь нас нимало, визжат, плюются и жуют. Самцы, детеныши, мамаши, похожесть рук, ушей, грудей, о нет, не дружеские шаржи, а злые шаржи на людей, пародии, карикатуры, сарказм природы, наконец! А вот в отдельной клетке хмурый, огромный обезьян. Самец. И безразличен почему? Как видно, чем-то он обижен в своем решетчатом дому? Ему, как видно, что-то надо? И говорит экскурсовод: - Погибнет. Целую декаду ни грамма пищи не берет. Даем орехи и бананы, кокос даем и ананас, даем конфеты и каштаны – не поднимает даже глаз. – Он, вероятно, болен? Или погода для него не та? – Да нет. С подругой разлучили. Для важных опытов взята. И вот, усилья безполезны… О зверь, который обречен, твоим характером железным я устыжен и обличен! Ты принимаешь вызов гордо, безкомпромиссен ты в борьбе, и что такое «про» и «контра», совсем не ведомо тебе. И я не вижу ни просвета, но кашу ем и воду пью, читаю по утрам газеты и даже песенки пою. Средь нас не выберешь из тыщи характер твоему под стать: сидеть в углу, отвергнуть пищу и даже глаз не поднимать.

Владимир Солоухин

В ЗООПАРКЕ

Там, где клетки в небо смотрят осторожно,

Где орлы от неподвижности немеют,

Мальчик вдруг спросил у матери тревожно:

— Мама, а орлы летать умеют?!

Сергей Островой †

ПРОДАЮТ КОРОВУ

У коровы всегда печальные,

А сегодня глаза – навзрыд,

И сморкаются бабы отчаянно:

Так тоскливо скотина глядит.

И, припав к теплой шее гладкой, -

Ну, родные – ни дать ни взять! –

С ней простились соседи. Хозяйка

Перед смертью просила продать.

А хозяйке годов… без счета!

Ну, чуток – дотянула б до ста!

И кормилица с поворота

Машет бабам метелкой хвоста…

И ревут вперехват старухи…

Ох, некстати ревут, невпопад!

А хозяйкины серые руки

Непривычно – спокойно – лежат.

Владимир Шурупов

ПТИЧИЙ БАЗАР

За церковной оградой базар – не какой-нибудь рынок, а птичий. Благовещенье… Как не пропал в наши дни этот древний обычай! Птицелов неуступчив и зол, от портвейна и солнца багровый. В тесной клетке снегирь и щегол – красногрудый и красноголовый. Получи! Торговаться не стану – не для этого в мире живу. Трешка выпорхнула из кармана, а щегол и снегирь – в синеву! Над заводом и над институтом, в темный лес, к голосистым друзьям, по своим неизвестным маршрутам, по таинственным синим путям… Может, что-то мне в жизни проститься, дай-то Бог… Ну, а если и нет, все равно окрыленная птица вольной песенкой встретит рассвет.

Станислав Куняев

ВОРОНА

Наехал на ворону грузовик.

Никто не видел номера машины,

но видели – изрядного размера.

Ну что ворона! Темное пятно

на светлой биографии кварталов.

На мамонтовых выкладках гудрона

и голубей-то мало замечают,

по будням с предприятий возвращаясь.

Сперва она кричала. (И не так она кричала,

как деревья, - криком отчаянным, беззвучным,

беззащитным под электропилой), -

она кричала, перекрывая дребедень трамваев

и карканье моторов. А потом она притихла

и легла у люка железного и мудрыми глазами,

и мудрыми вороньими глазами

внимательно смотрела на прохожих.

Она – присматривалась к пешеходам.

А пешеходы

                        очень

                                   торопились

                                                           домой,

окончив труд на предприятиях.

Виктор Соснора, СПб

Господин директор! Теперь я не сомневаюсь, что вы поддержите мысль об устройстве на месте зоопарка приюта для больных и бездомных животных и птиц. А дети будут помогать их выхаживать. И это будет хорошо и для несчастных животных, и для самих детей. Слово за вами.

Жандарм, тюремщик и палач,

Я чуял близкое отмщенье.

И узников протяжный плач

В ушах стоял все воскресенье.