|
У раскрытого окна. Былинки
Некелейный разговор
Выступление в Клубе православной прессы, Москва
Всечестные отцы, братья и сестры!
Несмотря на проводимые раз в четыре года Конгрессы и
Фестивали православных СМИ, поделиться мыслями с
коллегами практически не получается. Кстати, может быть,
попытаемся заменить сокращение «СМИ» на нечто более
подходящее для православных журналистов?
Но начать свое выступление я хочу вот с чего. Церковные
функционеры призывают нас учиться у светских
журналистов. Тогда давайте вспомним, как чтут они память
ушедших в мир иной собратьев по перу: пишут о них
некрологи, воспоминания, печатают фотографии — и все это
широко доводится до народа. А у нас? Весной 2004 года
трагически погиб редактор газеты «Православная Пермь»
Михаил Юрьевич Медведев, прекрасный журналист,
публицист, кавалер церковного ордена, но никто из вас об
этом и не слышал. Я хотел сказать об этом на Фестивале,
но вы сами знаете, как трудно, а если честно,
практически невозможно было там взять слово. А ведь
газета «Православная Пермь» стала при Медведеве одной из
лучших в России. Так давайте хотя бы сегодня почтим его
память вставанием. Нас призывают учиться у светской
прессы, видимо, забывая, что цель ее — любыми, даже
негодными средствами заставить прочитать материал. На
вооружении светской прессы — вранье, эротика,
приукрашивание событий, сенсационность, часто дутая,
публикация оплаченных материалов и т.д. и т.п.
С другой стороны, признается, что епархиальная пресса скучна
до зевоты и читать ее люди не хотят. Так, может, честно
посмотреть, почему ее не хотят читать? В московской
православной газете в одном номере я насчитал больше 2 0
фотографий Святейшего Патриарха, а в журнале Воронежской
епархии я насчитал 60 фотографий правящего архиерея. Я,
как и все мы, люблю нашего Первоиерарха, но во всем
должна быть мера. Бездумно кочуют из одной епархиальной
газеты в другую одни и те же материалы, извращающие
действительность. Возьмите хотя бы проблему телегонии,
которую опростили до пошлости в одной статье, но все
перепечатывают ее, не удосужась проверить. Есть
множество газет, состоящих из одних перепечаток, и эти
материалы я знаю уже наизусть. Ценность любой газеты — в
публикации собственных материалов: о батюшке, о приходе,
о прихожанах. А газета из перепечаток — бездумная трата
денег, как правило, чужих. Как-то я рассказал коллегам о
своем видении приходской газеты, считая ее делание самым
сложным. И что вы думаете? Сейчас такая газета выходит
под Москвой. Не за интервью у архиереев нам нужно
гнаться или расхваливать спонсоров, а рассказывать о
жизни простых людей, об их чаяниях и заботах, помогать
им словом. Тогда появится и ответная любовь читателей.
Однажды сотрудник Издательского совета Полищук сказал:
«Пришел Владыка — открыл газету, ушел Владыка — закрыл
газету». С таким отношением к нашему труду мы имеем то,
что имеем. А имеем мы глубокий и затяжной газетный
кризис. Пора понять, что газету нужно взращивать, как
ребенка, и не один год. За последнее четырехлетие я мог
бы отметить появление лишь одной газеты — «Возглас», да
и та московская.
Теперь о создании всероссийской ежедневной православной
газеты, с идеей которой выступает Москва. Мне довелось
дважды слышать ее концепцию из уст о. Владимира
Вигилянского, но создать концепцию на бумаге — это одно,
а воплотить концепцию в жизнь — совсем другое. Уже 7
лет, как о ней только и говорят. Я не понимаю, для чего
она нужна: православная газета — не светский носитель
информации, которую можно просмотреть за утренним кофе и
бросить в ведро; это — душеполезное спасительное чтение.
Те, кто делает православную газету, по себе знают, как
тяжело даже за месяц собрать информацию: событий в
Церкви происходит намного меньше, чем в секулярном мире.
Если же печатать в газете Святых Отцов, тогда для чего
нужны книги? И потом, ее подписная цена будет достаточно
высокой, кто на нее подпишется? То, что Москва найдет на
ее издание деньги, нет никаких сомнений. Но найдет ли
она журналистов для ее издания? А читателей? Мой
редакторский опыт говорит, что самое ценное в
православной журналистике — люди, и готовых православных
журналистов нет, и дело вовсе не в их профессионализме —
непрофессионалы сами уходят, поняв, что не туда попали:
труд непомерный, и денег здесь не заработаешь. Нужен
такой коллектив, который по духу напоминал бы маленький
монастырь, что ли. А это единство духа приходит только с
годами совместного труда. И далеко не всем под силу. За
12 лет редакторства ко мне в редакцию лишь один раз
пришел человек, который сразу же смог работать в полную
силу. И то я уверен, что его прислал Господь.
И потом, сейчас так развит православный рунет, в нем тысячи
православных сайтов, в том числе новостных. Каждый день
я заглядываю туда и вытаскиваю нужное. Вы скажете, не у
всех есть такая возможность. Согласен, но ежедневно
получать православную газету — у меня дома для нее места
просто нет, куда ее девать. Церковь постоянно
запаздывает; это совсем не то «пождание», которому учат
Святые Отцы. Уже месяц прошел с момента трагедии в
Юго-Восточной Азии, но в православной периодике до сих
пор нет духовной оценки произошедшего. Я с трудом, да и
то не в Питере, сумел найти священника, который
согласился это сделать для газеты. Непрофессионализм
церковной прессы я вижу: в отсутствии воображения —
когда множество газет имеет название «Благовест» и
«Вестник» или его производные; в огромных и неумелых
логотипах; в желании вместить на страницу неимоверное
количество материала нонпарелью или петитом; в
публикации изображений сектантских сборищ, оккультных
знаков; в неумелой верстке; в скучных названиях статей;
в публикации слабых стихов; в незнании родного языка; в
сдваивании, страивании и даже счетверении номеров, но
главное — в огромном количестве официоза. Наша
епархиальная газета называется «Православие и жизнь». Не
знаю, смеяться или плакать: «Наука и жизнь» — понятно,
«Наука и религия» — тоже, а «Православие и жизнь»?..
Получается, Православие само по себе, и жизнь сама по
себе? Нужна ли простому верующему информация, сколько и
где в этом году служил архиерей, или это все же удел
летописи епархии? Очень трудно из скучного события
журналисту сделать конфетку. Интересно ли читать в
газете на первой полосе Рождественское послание
архиерея, если Рождество давно прошло? Мне могут
возразить: мы печатаем и пишем не ради красного словца,
— и я с этим согласен. Но тогда давайте смиримся с
нашими маленькими тиражами и не будем стремиться к их
увеличению. Маленькие тиражи показывают зачастую не
слабость газеты, а невоцерковленность общества:
разухабистое издание с красотками расходится по миру со
свистом. Мне нравится издательская политика газеты
«Радонеж»: тираж в 10000 экз. расходится — и точка! Я
тоже начал так делать.
Теперь о главном недостатке православных изданий: полнейшем
отсутствии хотя бы доброжелательной критики внутри
Церкви, несмотря на то, что с высоких трибун это на
словах приветствуется. Редактор газеты «Православный
голос Кубани» о. Сергий Овчинников пишет: «Церковь —
слишком сложный организм, и в ситуации, когда у Церкви
много недоброжелателей, выносить сор на улицу — это
безумие. А газета — та же улица. О недостатках можно и
нужно говорить на епархиальных собраниях, в приходах, в
частных беседах с людьми, озабоченными будущим Церкви.
Но выносить все нечестие на страницы православной печати
— большая ошибка. Думается, недруги были бы только
благодарны, если бы мы сами расшатывали Церковь
изнутри». Конец цитаты. Газета «Православный голос
Кубани», № 12, 2004. Позволю себе не согласиться со
знакомым батюшкой. Хотел бы напомнить, что СМИ всегда
вторичны по отношению к событию: православный журналист
событие не выдумывает; замалчивание лишь усугубляет
болезнь. Правда, нашу газету, в нарушение Закона о СМИ,
не пускают на епархиальные собрания, но мы не
расстраиваемся: там тоже безумно скучно. На Конгрессе
православной прессы в 2 0 00 году поднимался очень
важный для некоторых православных изданий вопрос: какое
издание считать церковным? И был ответ: церковным
считается то издание, которое имеет благословение
правящего архиерея и духовника газеты. Оба условия нами
соблюдены, но если бы вы знали, что пришлось претерпеть
за эти 12 лет! Причем, у нас вы почти не найдете
критических материалов: мы называемся газетой
просветительской и стараемся соответствовать. Церковь
очень болезненно реагирует на любую критическую
публикацию. Так, может, тогда не надо хоронить бандитов
в Богом Зданных пещерах Псково-Печерского монастыря? Или
торговать сигаретами и спиртным? Тогда бы и
«недоброжелательной», в кавычках, прессы не было. Но
когда это у Церкви не было недоброжелателей? Священник
Нижегородской епархии за 15 тысяч рублей сначала
совершает «Таинство венчания» гомосексуалистов, а потом
приходит на передачу НТВ «Стресс» и рассказывает всю
подноготную, как его потом месяц прятали от журналистов
в монастыре, и за свой откровенный рассказ о. Владимир
получает от ведущего мобильный телефон в подарок. До сих
пор неизвестно, извергли его из сана или нет. Это ли не
подрыв авторитета Церкви? Это ли не позор для всех нас?
И при чем тут провокация СМИ?P*
В январском номере на первой полосе мы опубликовали статью
под названием «Кладбище». Вы можете ознакомиться с ней
на нашем сайте. Суть такова: в Ленобласти, в поселке
Лезье-Сологубовка, немцы при посредстве Русской
Православной Церкви и на выделенной Церковью земле
устроили немецкое кладбище 80000 побитых в войну
оккупантов. Они же восстановили огромный пятикупольный
собор, в котором нет народа. По кладбищу ходит
православный священник, размахивая кадилом. В то время,
когда сотни тысяч костей русских воинов валяются вокруг
города непогребенными, Церковь устраивает подобные вещи.
И должен прямо сказать, не без выгоды для себя. Появился
новый вид священника: если раньше священник окормлял
приход, а приход кормил священника, то теперь можно
иметь в приходе всего несколько человек, но разъезжать
на «мерседесе», посещать заграницы, делать евроремонт.
Откуда дровишки? Не буду углубляться, но хочу задать
один только вопрос: как подобные вещи должны
воспринимать русские люди? Как я, русский человек, сын
русского офицера, должен писать об этом? У меня отец
прошел всю войну и мама была блокадницей. Но ни я, ни
мои сотрудники не будем восхвалять подобные деяния
Церкви; наш святой долг перед положившими живот свой за
Отечество — чтить их память, а не побитых фашистов.
Впрочем, у священства есть свой взгляд на это. Вы можете
ознакомиться с ним в моей последней книге «Былинки» или
в библиотечке нашего сайта.
Есть только один способ улучшить качество нашей печати —
доброжелательная критика недостатков. А священству — не
прятаться от освещения правды по причине
недоброжелательства извне. Второе — надо сделать так,
чтобы редакция была напрямую завязана на продаже своих
газет. Только тогда журналисты будут писать интересно,
искать темы, волнующие православных. Я мог бы привести
массу примеров, когда пытались замолчать события разной
значимости. Нужно, наверное, отучаться от келейного
решения вопросов — не то сейчас время.
Говорилось и об альтернативном распространении православных
газет и журналов. Мечтать не вредно, говорят в народе.
Ни о каком альтернативном распространении не может быть
и речи; здесь вступают в силу экономические законы:
читателя можно обмануть лишь раз, и покупать не
интересное или слишком дорогое для него издание он ни за
какие коврижки не станет. А епархиальный журнал
«Санкт-Петербургские ведомости» стоит 155 рублей. Мы
обращались в магазин Издательского отдела с просьбой
взять газету «Православный Санкт-Петербург» на продажу,
зная, что газета в Москве пользуется спросом, но нам
ответили: «Свой «Церковный вестник» девать некуда, и у
вас не возьмем». Вот вам и альтернативное
распространение. За 6 лет нам удалось наладить продажу
наших пяти газет в 20 храмах Москвы — из 600. А на
Фестивале епископ Феофан призывал: «Берите Москву
приступом!» Как бы лоб не разбить от московской битвы...
Мы развозим газеты по храмам Питера, охватываем всю
Ленобласть, имеем около 3000 подписчиков, в интернете
нас ежедневно читает примерно 500 человек, но тираж
составляет 11000 экз. Но это реальный тираж, так как мы
не можем себе позволить швыряться деньгами. Зато и
любовь читателей неподдельная. Но вы знаете, что мало
сделать хорошую газету, ее надо продать. Не секрет, что
очень много зависит от настоятеля: если он захочет,
газета будет продаваться в храме в больших количествах.
Конечно, еще людей приучили к безплатным газетам,
поэтому они с радостью возьмут безплатно, однако и
отношение к газете будет соответственное: «Что дешево,
то бесово».
Одно время я обменивался с другими редакциями по 50 экз.
газет, но потом от этого пришлось отказаться —
малоэффективно. Москва вообще предлагает свои газеты на
продажу и ничего не хочет брать взамен. Но любовь должна
быть взаимной. Тогда я стал выпускать газету «Соборная
весть» — дайджест православных изданий, выбирая все
лучшее, что есть в нашей православной прессе. Вышло
больше 3 0 номеров, но ни один редактор за популяризацию
его издания не сказал даже спасибо. Да вы об этой
газете, наверное, и не знаете. Еще мы выпускаем народную
газету во славу Свт. Николая «Правило веры». По ее 17
номерам вышло уже - книги. Может быть, вам попадались
книги «Новые чудеса Свт. Николая», «Никола Милостивый.
Чудеса Свт. Николая в наши дни», «Святой Николай
Чудотворец»... Все они сделаны по материалам нашей
газеты, по письмам наших читателей. Оказывается, можно
выпускать и такие газеты, полностью зависящие от
читательской почты. Пользуясь случаем, хочу
поблагодарить редакторов, публикующих объявление о
газете «Правило веры». Еще мы выпускаем газету «Горница»
— газету православных писателей. Последний номер
полностью состоял из стихов иеромонаха Романа и
разошелся весь.
Еще мы делаем газету для детей и родителей — «Чадушки». Мы
также успеваем подготавливать к изданию книги. Скоро
должна выйти книга, посвященная памяти митрополита
Иоанна (Снычева). Все пять газет делает коллектив из
четырех человек — редактора, двух корреспондентов и
верстальщика. Остальные 16 человек занимаются
распространением газет и зарабатыванием денег. Для этой
цели мы открыли пять киосков, но денег все равно мало:
выпуск газет — дело убыточное, однако нужно платить
людям нормально, тогда и они будут работать от души. В
епархиях этого простого правила почему-то не понимают.
Наша редакция располагается в питерских трущобах.
Несколько слов о журналистской этике. Многие
епархиальные издания перепечатывали из «Православного
Санкт-Петербурга» материалы, часть со ссылкой, другая —
без. Приходилось заниматься воспитательной работой,
объясняя, что присваивать (в скобках — воровать) чужие
материалы нехорошо. Некоторые исправлялись, другие —
нет. Знаю газету, которая позаимствовала у нас половину
рубрик, и когда я встретил редактора и сказал ему, он не
смутился и ответил: «Но мы же не все рубрики взяли!»
Спасибо и на этом. Мало кто знает, но теперь хорошо
известное название и книга «Азы православия» была
подготовлена к изданию нашей крохотной редакцией в 1995
году. Потом и название, и книгу присвоили себе другие
люди. Меня удивляет тот факт, что в Новосибирске
издается газета под названием «Горница». Свою «Горницу»
я издаю с 1994 года. Это нарушение Закона о СМИ. Еще
знаю газету, которая берет все лучшее у других газет, но
под материалами ссылок не ставит, а лишь перечисляет
издания рядом с выходными данными. Создается
впечатление, что это они все написали. Нехорошо, господа
хорошие! А газета называется «Православный Воронеж».
Почему-то бытует мнение, что раз мы православные, то нам
закон не писан, и мы можем творить все, что нашей
душеньке заблагорассудится — в кавычках — «Во славу
Божию». Так можно и на судебное разбирательство
нарваться. Да и Господь не любит неправды. И последнее.
На Фестивале Священноначалие призывало нас к оптимизму.
Боюсь, что не могу разделить этот призыв в отношении
православной прессы, а излишний оптимизм называется в
Православии прелестью. Проблем у нас полон рот. Еще в
1998 году я предлагал создать Союз православных
журналистов, но он так и не создан. Пришли люди, которые
вносят раскол в православную журналистику, создают
«черные списки» изданий, не могут смириться с их
существованием. Но реальность такова, что эти издания
существуют, имеют своих читателей, и искусственно
выталкивать их из православного информационного
пространства есть виртуальная глупость. Где на деле наша
православная терпимость? Нам могут долго рассказывать,
как решают свои проблемы протестантские издания, учить
на кафедрах «Православные СМИ и реклама», рассылать
анкеты без конца и края, зачитывать концепции, но как
жить в мире всем православным изданиям, никто не знает.
Поэтому легче всего назвать их раскольниками и делать
вид, что их нет на белом свете. Но так мы далеко не
уедем: мы же трудимся не за ордена и награды.
К слову, о наградах. В прошлом году из 16 так называемых
номинаций 13 награжденных Клубом были из Москвы. Причем,
награда называлась премией. Заглянул в словарь: «Премия
— денежное или иное материальное поощрение в награду за
что-то». А мне вручили красивый листок бумаги под
названием «грамота». Если нет денег на премию, называйте
вещи своими именами. Я заговорил об этом, и перед
глазами встал плохо сработанный листок бумаги под
названием «Живоносный Источник», выходящий уже много лет
в Татарстане, в поселке Алексеевский. Мы давно
обмениваемся газетами. Конечно, она очень слабая, эта
газетка, но будь я наградителем, я присудил бы этой
крохотной газетке самую большую награду — за стойкость и
мужество, за то, что она выходит. А то получается, что
награждают тех, кто крутится перед глазами.
Священнослужителям, отвечающим за прессу, пожелаю почаще
бывать в глубинке: там есть чему поучиться.
Заканчиваю коротким стихотворением Вадима Шефнера:
Не
пиши для всех, —
Не
взойдет посев,
И
напрасен будет твой труд.
Для
себя пиши,
Для
своей души, —
И
тогда тебя все поймут.
Но не будем унывать — дорогу осилит идущий. Спасибо за
внимание.
* * *
Из почты редактора
«Уважаемый господин Раков! Пишет Вам Ваш читатель и
почитатель. С огромным интересом прочитал Ваш блестящий
и во всех отношениях убедительный доклад в Клубе
православной прессы. Вы, наверное, единственный (или
один из очень немногих), кто видит проблемы, понимает их
и знает пути их решения в условиях самоуспокоенности и
полусна, в которых, как мне кажется, пребывают многие
православные издания. В той мере, в которой я знаком с
темой, могу сказать, что согласен со всем, о чем Вы
пишете, кроме, может быть, права на существование
немецкого кладбища. Есть же кладбища советских воинов в
Германии. Со всем остальным я согласен. При чем здесь
православный храм, который возвышается над костями
далеко не православных захватчиков, и почему в нем
хранят книги всех убитых в Ленобласти немцев? Почему
православный священник ходит с кадилом между могил
инородцев, уничтожавших наши святыни? Поставили бы там
немцы свою кирху, и это было бы более естественно (в
Германии, а не на нашей земле! — А.Р.). Почему все это
допускает руководство нашей Церкви, и почему оно вообще
принимает помощь от потомков этих людей, какие бы ни
были теплыми и дружественными отношения между нашими
странами? Я считаю, что это по меньшей мере безпринципно,
а по большой — кощунственно.
Могу предположить (но очень хочу ошибиться), что Ваше
выступление вызовет решительный протест со стороны тех,
кого Вы подвергли критике. Надо сказать, что критику,
даже конструктивную, в нашей стране вообще никто не
терпит, а уж представитель Церкви — этой особой, я бы
сказал, деликатной, сферы деятельности — тем более.
Желаю Вам творческих успехов во всем! Г.В.»
Спасибо на добром слове, и на понимании сказанного, и за
участие в моей судьбе. Молчанием предается Бог. Мое
выступление — это не трусливая смелость выскочки —
«смотрите, какой я!», — это стремление быть услышанным
ради пользы дела. Я просто перестал бояться. Не захотят
услышать — пусть их! А люди, которые устраивают кладбища
оккупантов, — люди без рода и племени, судьба Родины им
безразлична. Но на Суде Божием не будет лицеприятия.
Печально и больно; откуда
Такая тревожная грусть?
Ты
вся — несказанное чудо,
Моя
незлобивая Русь.
И
замерло чистое пенье,
И
город какой-то чужой...
Озоновый слой вдохновенья
Все
тоньше над русской душой.
Анатолий Краснов, СПб. |
