Владыка
Смерть в «Северной
короне»
Николай Коняев
1. В ночь на второе
ноября в келье Митрополита Санкт-Петербургского и
Ладожского Владыки Иоанна долго не гас свет. Уходящий
день (по церковному календарю — девятнадцатое октября) —
день памяти святого мученика Уара, тезоименитства
святого Иоанна Кронштадтского, день прославления
новомучеников — для Владыки выдался хлопотным,
безпокойным. Ночью по неизвестной причине — ее так и не
удалось выяснить — начисто выгорел свечной цех возле
семинарии на Обводном канале. Епархия осталась без своих
свечей. Еще — пришло приглашение на презентацию
пятилетней годовщины банка «Санкт-Петербург». Нужно было
решать: ехать туда или нет? Первый порыв — отказаться от
приглашения — вступал в противоречие с доводами
рассудка. На сборище будут богатые люди, в помощи
которых после разорительного пожара епархия остро
нуждалась. Кроме того, до Владыки дошли слухи, что на
презентации появится и мэр Собчак. Уже два года, после
осени девяносто третьего, Владыка не мог встретиться с
ним. Встреча же была необходима. Два года не решался
уже, казалось бы, решенный вопрос о возвращении
Александро-Невской Лавры Православной Церкви.
Все, близко знавшие
Митрополита Иоанна, свидетельствуют, что он был мягок и
добр. Не считаясь со своим высоким саном, охотно вникал
в заботы нуждающихся людей, оказывал им духовную, а
порой и материальную поддержку. Он был исключительно
скромен в быту. Носил заштопанную старенькую рясу,
постоянно ограничивал себя в питании. Свою пенсию
Владыка так ни разу и не держал в руках. Когда назначили
ее, выписал доверенность и поручил раздавать деньги
нуждающимся. Он всегда любил вспоминать святителя
Филарета: «Люби врагов своих, сокрушай врагов Отечества,
гнушайся врагами Божиими...» Еще он часто повторял слова
святого Иоанна Кронштадтского: «Помни, что Отечество
земное с его Церковью есть преддверие Отечества
Небесного». Да... Этот мягкий и нетребовательный в быту
человек умел быть и твердым и решительным.
Однако вернемся в
ноябрьскую ночь девяносто пятого года, в келью, где
долго не мог заснуть томимый недобрыми предчувствиями
Владыка.
Келья была обставлена
очень незатейливо. Простенький письменный стол, за
которым обычно и работал Митрополит. Книжные полки.
Старомодная никелированная кровать, привезенная Владыкой
из Самары и принадлежавшая еще Митрополиту Мануилу.
Иконостас. Над кроватью — портрет Иоанна Кронштадтского...
Домашние вспоминали
потом, что в эту ночь Владыка молился особенно долго.
Нам не известно, какие молитвы читал он, но, может быть,
в день тезоименитства святого припомнились ему слова из
молитвенного воззвания Иоанна Кронштадтского: «Отче наш,
Иже еси на небесех! Да святится Имя Твое в России! Да
приидет Царствие Твое в России! Да будет воля Твоя в
России! Ты насади в ней веру истинную, животворную!..»
Долго не гас свет в
окошке кельи. Долго молился Владыка.
2. Личный врач
Митрополита Иоанна, Валентина Сергеевна Дюнина, увидела
в эту ночь сон. Приснилась ей подруга из Самары —
Надежда, которая уже давно была больна... Показывая на
составленные рядом и покрытые ковром журнальные столики,
она сказала: «А знаешь, как хорошо лежать на этом!»
За завтраком Валентина
Сергеевна рассказала свой сон Владыке, который тоже
хорошо знал болящую Надежду. «Там все в порядке», —
утешил Владыка.
Днем Валентина Сергеевна
все-таки позвонила в Самару, поговорила с Надеждой. Но
там — слава Богу! — все было хорошо.
Когда пришло время
делать процедуры — Владыку мучила болезнь ступней — и
Валентина Сергеевна вошла в его келью, Митрополит Иоанн,
лежа в постели, писал дневник. В последние годы Владыка
часто работал лежа. Для этого была сделана специальная
подставочка. Обычно Владыка продолжал заниматься своей
работой и во время процедур. На этот раз он прервался.
— Пришла дочка — ставим
точку, — улыбнулся он и отложил тетрадь.
Вся жизнь Валентины
Сергеевны Дюниной связана с Владыкой Иоанном. Впервые
она увидела его, будучи четырехлетней девочкой. Увидела
в церкви и запомнила. Потом Иоанн уехал учиться в
Ленинградскую Духовную Академию, и новая встреча
произошла как бы по ошибке. Однажды Иоанн попросил
разыскать «Евгению с чадами», но его келейница подумала,
что речь идет о матери Валентины Сергеевны, и привела
ее.
«Отец Иоанн внимательно
посмотрел на маму и сказал: “Не та. Но, наверное, так
Богу угодно”. Мне тогда было одиннадцать лет, но он
разговаривал со мной как со взрослой и сразу взял под
свое руководство. С тех пор лет сорок минуло...»
Когда Валентина
Сергеевна закончила школу и приехала в Самару
посоветоваться, кем — врачом или учителем — стать,
Владыка Мануил — Валентина Сергеевна и вопрос не успела
задать — благословил поступать в медицинский институт.
— Он-то... — кивнул
Митрополит на проходившего невдалеке отца Иоанна, —
больной-больной будет...
Послушаем еще один
рассказ Валентины Сергеевны...
«Как-то Владыка
благословил меня купить пять саженцев яблонь для нашей
дачи. Я поехала со своим родственником на рынок, выбрала
пять деревец, а дядя Сеня меня уговаривает: “Купи еще,
смотри, краса какая, не пожалеешь!” Маялась я, маялась,
но все-таки поддалась на уговоры, купила и шестое.
Посадили мы саженцы. Прижились они хорошо, в рост пошли,
листики выпустили. А тут и Владыке пришло время
приезжать. И вдруг шестая яблонька возьми да и засохни,
да так, что коричневая вся стала, страшная.
Приехал Владыка. И тут
же — к засохшему деревцу: “Это что такое?” Ну, я ему все
как есть рассказала: “Теперь, Владыко, я ее выкопаю...”
А он мне: “Запиши-ка лучше в свою тетрадочку, что значит
не слушаться духовного отца! А яблоньку эту не тронь,
только каждый день поливай”, – и перекрестил деревце. И
что бы вы думали? Отошла наша яблонька. Вот и в этом
году она вся-вся усыпанная яблоками стояла. А мы с тех
пор так ее и зовем – “яблоня непослушания”».
3. Близко знавшие
Митрополита Иоанна люди утверждают, что он был сильный
молитвенник. Молился Владыка и перед тем, как
отправиться туда, куда так не хотелось ему ехать.
Домочадцы вспоминают, что вскоре после совещания,
простившись с настоятелями, Владыка почувствовал
безпокойство. Резко поднялось давление.
Валентина Сергеевна
попросила, чтобы Владыка взял и ее, но Владыка
отказался. Настаивать Валентина Сергеевна не стала.
— Благословите меня... —
попросил Владыка у вышедших проводить его к машине
домочадцев. И склонил голову. Просьба была столь
неожиданной, что все растерялись.
— Господь вам подскажет,
Владыка, — проговорила Валентина Сергеевна, — подскажет,
что сказать, а что смолчать...
Владыка кивнул и сел в
белую «Волгу». Вместе с ним в машину сели келейник Петр
и протоиерей Павел Красноцветов. Густо шел снег...
Без десяти минут восемь
белая «Волга» Митрополита остановилась у «Северной
короны». Келейник Петр посоветовал не снимать зимнюю
рясу, но Владыка оставил ее в машине. Опираясь на посох,
шагнул к распахнувшейся перед ним двери отеля —
последней двери, сквозь которую суждено было ему пройти
в этой жизни... Жить ему оставалось чуть более часа...
4. Гостиницу «Северная
корона» начинали строить сербы, но достраивала уже
турецкая фирма. Строительство затянулось, и приспособить
гостиницу к питерскому климату пока не успели. В холле,
где уже собирались приглашенные на банкет, гуляли
сквозняки. Было холодно. Владыка, оставивший зимнюю рясу
в машине, сразу замерз...
— Мы здесь совсем
чужие... — сказал, глядя на собравшихся банкиров,
протоиерей Павел Красноцветов.
Подобно бедному и
назойливому просителю, Митрополит томился сейчас в
каком-то непонятном ожидании в неуютном, продутом
сквозняками холле «Северной короны». Ждали прибытия
Собчака. Собчак задерживался. В начале девятого —
Собчака еще не было — официанты принялись разносить
соки. Владыка благословил желающих выпить. Самому
Владыке стакан принесли отдельно. Он отпил глоток и
отставил стакан. Сок был ледяным.
Теперь уже все увидели,
как замерз Владыка. И снова келейник Петр предложил
принести из машины зимнюю рясу, но снова Владыка
отказался.
— У вас не найдется
какого-нибудь теплого помещения, где можно посидеть... —
спросили у пробегавшего мимо администратора.
— Да-да, — на ходу
ответил тот. — Вот туда пройдите, пожалуйста.
Но дойти до указанного
предбанничка не успели. Когда двинулись к ступенькам
лестницы, в холле вдруг наступила тишина. В вестибюле
гостиницы появился Собчак.
«Как чувствуете себя?» —
Собчак протянул руку Митрополиту. Холод еще больше
усилился. Владыка внимательно смотрел на стоящего перед
ним мэра. Как всегда, тот был самоуверен.
— Благословите,
Владыка... — прервала затянувшуюся паузу Людмила
Нарусова, жена Собчака. Митрополит поежился от
сковывающего его холода и поднял руку для
благословения...
Стоявшие рядом с
Митрополитом Иоанном спутники вспоминали потом, что,
когда Владыка поднял руку, возникло такое ощущение,
словно он увидел что-то неожиданное. Он смотрел не на
Нарусову, не на Собчака, а куда-то сквозь эту чету.
Пальцы его, сжимавшие посох, разжались, Владыка,
подхваченный сзади келейником Петром, медленно начал
оседать, валясь на пол. Чета Собчаков отскочила от
умирающего Владыки...
Как-то Митрополит
вспоминал случай, что произошел, когда ему было
шестнадцать лет. Тогда, на танцплощадке, словно бы
пелена спала с глаз: он увидел вдруг очищенным взором не
веселящихся людей, а их настоящих хозяев — кривляющихся
бесов, от которых исходил леденящий душу холод. Юноша
бежал с танцплощадки. Бежал ко Христу... Ко Христу
отошел он и сейчас, спасаясь от надвинувшейся на него
леденящей стужи...
5. Было двадцать часов
тридцать пять минут, когда Владыка упал в холле
«Северной короны». Произошедшее было настолько
неожиданным, что не могло не вызвать смятения. Кто-то
хлопотал, чтобы вызвать скорую помощь, чтобы сообщить в
резиденцию. Кто-то уже сделал это по радиотелефону.
Собчак сказал, что скорая уже вызвана по его каналам.
Скорая прибыла через пятнадцать минут. В этой, вызванной
по спецканалам машине не оказалось необходимых лекарств.
Сердце Митрополита остановилось. Протоиерей Павел
Красноцветов читал отходную. Ушел из нашего мира
Митрополит Иоанн. Выкраивая время среди своих
многотрудных забот, снова и снова взывал он к нам в
своих книгах: «Люди, люди!.. Несчастные, заблудшие,
возлюбленные соотечественники мои... Одумайтесь,
исправьтесь, взгляните здраво — на что вы тратите свои
силы, ради чего истощаете таланты?.. Богатство? Власть?
Почет? Что из этого вечно, что сможете вы взять с собой,
когда, окончив земной путь, предстанете пред Высшим
Судией человеческих поступков, слов и помыслов,
Всеведущим обличителем наших тончайших сердечных
движений?» Нет! Смерть не конец жизни... И не потому ли,
не зная, что ждет всех нас в конце земного пути, так
внимаем мы рассказам о последних минутах любого
человека? И не зная, мы все-таки знаем, что эти минуты —
самые главные для любого из нас...
6. К ночи снегопад утих.
Засыпанный снегом город сделался чистым и светлым...
В резиденции тело
Митрополита Иоанна положили на сдвинутые журнальные
столики, те самые, что видела накануне во сне Валентина
Сергеевна Дюнина. Столики покрыли ковром. В изголовье
поставили образ святого Иоанна Кронштадтского. На
табуретке — свечи...
Говорят, что Владыка
долго не остывал. Читавший Евангелие священник в два
часа ночи дотронулся до руки Митрополита. Рука была
теплой.
Зачем-то на всякий
случай позвонили в больницу.
— Бывает такое?
— Нет... — ответили там.
— Но у вас все может быть.
Владыка остыл, только
когда его перевозили на отпевание в Александро-Невскую
Лавру. Но в Свято-Троицком соборе, во время отпевания,
рука Владыки снова сделалась теплой...
Эта духовная теплота
ощущается и на могиле Владыки. Зима в этом году выдалась
холодной, но у могилы возле монастырской протоки
тепло...
Тысячи петербуржцев
пришли проститься с Владыкой. Свято-Троицкий собор
оказался неспособным вместить столько народа, и люди
часами стояли на улице, на холоде. Время от времени из
храма выносили потерявших сознание людей... Собор был
открыт всю ночь...
И не только петербуржцы
пришли в тот день в Александро-Невскую Лавру. Проститься
с Владыкой ехали люди из Москвы, из Самары, из больших и
малых городов России, из самой дальней дали, до которой
достигало слово Владыки. Перечислять даже самых именитых
людей, пришедших к Свято-Троицкому собору, — занятие
непосильное. Проще сказать, кого тут не было. Не было
Анатолия Собчака.
Ровно семь месяцев
спустя, когда, вопреки всем прогнозам, Собчаку пришлось
уйти, я включил телевизор и увидел, как самоотверженно
отбивается ведущий от звонков горожан.
«Лежачих не бьют!» —
повторял ведущий и все верно говорил он. Мы —
православные... И Бог с ним, с Собчаком... Бог ему
судья.
Владыке — слава Богу! —
уже не страшны были камеры. Похоронили его в
архиерейском уголке на Никольском кладбище
Александро-Невской Лавры. Здесь и могила святого
Митрополита Вениамина. Здесь вся история Русской
Православной Церкви, весь крестный путь, пройденный ею в
этом веке. Путь, который и сейчас так же тяжел, как и
семьдесят лет назад.
2 ноября 1995 года на
69-м году жизни преставился Высокопреосвященнейший
Иоанн, Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский. Три
дня спустя сонм священнослужителей во главе с
Митрополитом Крутицким и Коломенским Ювеналием совершил
чин отпевания в Троицком соборе Александро-Невской
Лавры. Владыка был погребен на Никольском кладбище этого
монастыря, возвращенного Церкви его стараниями.
Владыка Иоанн войдет в
историю Русской Православной Церкви и в сердца тысяч
христиан как мудрый и добрый пастырь, ревнитель веры и
благочестия. Его проповеди и духовные труды разбудили
множество душ не только в нашей епархии, но и по всей
России...
Отошел ко Господу
праведник, молитвенник за Церковь и Отечество. Хочется
верить, что и за гробом он не оставит свое
предстательство за петербургскую паству. Ибо если не он,
то кто же?..
Решением Святейшего
Патриарха Алексия II до избрания нового правящего
архиерея управляющим Санкт-Петербургской епархией
назначен Преосвященный Симон, епископ Тихвинский. |